Звездные снайперы. Сталинград XXII века - Михаил Парфенов Страница 41

Последним в поезд запрыгивает Дронов.

— Гони! — хрипит он, и занявший переднее сиденье Вонючка сдвигает рычажок старта.

Поезд мгновенно срывается с места, набирает колоссальную скорость за пару секунд и мчится так, что у нас дух захватывает! Вонючка впопыхах не успел закрыть двери, и у нас ветер свистит в ушах, дыхание перехватывает. К счастью, он быстро соображает, двери закрываются и становится совсем тихо. На переднем экране вижу, как перед поездом один за другим автоматически открываются экраны, пропуская его. Оборачиваюсь ради любопытства — едва мы минуем участок, экраны опускаются на место. Хитро придумано! И с запасного выхода внутрь не проберешься, и преследовать поезд невозможно.

— Иванцов, жми, — устало говорит Дрын. Голос у него севший и хриплый.

Кузя понимающе кивает и достает из кармана детонатор. Он жмет на кнопку, и мы слышим вдали отголоски тяжелого гула, а потом начинаем ощущать легкую вибрацию. Кузя очень постарался, устанавливая заряды, и теперь они превратили бункер в груду камней и металла, а обломки похоронили оставшихся черных чужаков.

Вонючка поворачивается к нам и встает, уперев руки в бока. Оглядывает нас и с важным видом вопрошает:

— Кто не оплатил проезд?

Мы улыбаемся его шутке. Наконец можно немного расслабиться. Но недолго, поскольку дорога занимает всего три минуты. Поезд плавно тормозит, мы на месте.

На конечной остановке темно, но как только открываются двери, включается свет. Мы оглядываем небольшую станцию, уменьшенную копию обычного московского метро. Впереди самодвижущаяся лестница, но она, к удивлению, не работает.

— Выходим! — командует Дронов и связывается с резервной группой: — Семецкий! Мы на месте. Как обстановка?

— Чужаки еще не успели сориентироваться, но тревогу уже подняли. Высылаю вам двоих ребят в помощь. Поторопитесь.

Мы поднимаемся наверх. Впереди тяжелая дверь, но Брюннер ее быстро открывает. Следом за ней еще одна, и мы оказываемся на улице. Выход из туннеля замаскирован под подвальное помещение жилого дома. Мы выбираемся наружу без приключений. Солнечный свет после подвального полумрака слепит глаза. Ребята из резервной группы помогают Кузе вытащить тюк.

— Быстрее! — встревожено говорит один из парней. — Они уже приближаются!

— Приготовиться! — кричит Дронов.

Бежим вдоль улицы, скидывая с плеча винтовки. Оборачиваюсь и вижу несущихся за нами со всех ног чужаков. Ловлю в перекрестие первую цель и нажимаю на спусковую кнопку. Чужак спотыкается, словно наткнулся на невидимую преграду, и откидывается назад. Брюннер валит еще двоих.

Чужаки вдруг разделяются. Те, которые были в арьергарде, прячутся за большим куском стены, а передние ряды рассредоточиваются, постоянно петляя. Они меняют тактику ведения боя, и мне их уловки не нравятся. Эти бестии начинают хитрить, и мне кажется, что они готовы прикончить своего генерала, лишь бы он не попал нам в руки живым. Только что-то сдерживает их, возможно, нужен особый приказ.

— Уничтожить противника! — орет Дронов.

Чужаки из-за укрытий огрызаются огнем. Их новое оружие обладает огромной разрушительной силой. Мы успеваем перещелкать несколько тварей, когда на нас обрушивается мощная обжигающая волна. Она сносит половину стены рядом с нами, и двоих парней из второй группы заваливает обломками. Камни с шумом валятся сверху, вокруг поднимаются клубы дыма и пыли. Помочь оказавшимся погребенными под обломками бойцам мы не в силах, нет времени. Еще немного и нас самих сровняют с землей. Радар показывает, что к площади стекаются полчища чужаков. Их нашими силами не остановить.

— Бегите! — кричит Семецкий. — Скорее!

Он занимает удобную позицию и лупит по чужакам из гранатомета зажигательными, прикрывая наш отход. Оглушительный взрыв сотрясает улицу. Кусок стены, за которой укрылись твари, разлетается. Сначала в нем появляются трещины, через которые просачиваются языки пламени, затем бетон трескается, как раздавленная скорлупа. Обломки летят в разные стороны. Никто из чужаков не мог выжить в этом адском огне. Семецкий бежит за нами.

Слышим, как совсем рядом раздается канонада. Это наши ребята ввязались в бой с тварями, но в ответ «заговорили» танки чужаков. Группе прикрытия сейчас не сладко приходится, но и нам не легче. Необходимо, во что бы то ни стало, доставить белесого к катеру.

Дронов принимает тяжелое решение:

— Вторая группа, держать оборону! Прикрывать наш отход! Ни шагу назад!

Мы все понимаем, что ребята — смертники. Они смогут сдержать напор, но не надолго, их, в конце концов, сомнут. Никто не жалуется, и не пытается оспорить приказ. Бойцы понимают, что есть первоочередная задача, которую необходимо выполнить, и теперь от них напрямую зависит, как дальше будут развиваться события.

— У кого есть дополнительные боеприпасы, раздать остающимся! — приказывает нам Дронов, доставая из рюкзака запасные магазины и батареи.

Теперь нам надо что есть мочи гнать по открытой местности до первого укрытия. Надеюсь, что вторая группа, вернее, оставшиеся пятеро парней смогут обеспечить нам должное прикрытие. Мы быстро прощаемся. Ребята прекрасно понимают, какая участь им уготована, но держатся стойко.

— Бего-ом! — орет Дронов. — Брюннер, Чагин! Прикрываете отход.

Мы что есть духу пускаемся в обратный путь. Впереди бежит Вонючка, готовый тут же открыть стрельбу по врагу. За его спиной Вальдер, а за ними силач Кузя с мешком на плече. Левой рукой он сжимает пистолет. Чуть сбоку от него держится Дронов, подстраховывая Кузю. Мы с Куртом замыкаем процессию, наша задача отсекать преследователей.

Из боковой улицы на нас выскакивает несколько тварей, но парни, занявшие оборону, быстро их приканчивают.

— Продолжайте движение, — раздается голос одного из них.

Жалко этих ребят, они готовы отдать жизни ради нашего спасения. Безымянные герои, сколько их сложило голову во время Великой Отечественной и сколько еще геройски погибнет здесь, в 2112-м.

— Спасибо! — говорит Дронов. — Удачи вам!

Что мы могли еще им сказать? Какие нужно подобрать слова, чтобы выразить свои чувства? Таких слов нет, и я, как никто другой, знаю это. К началу сорок третьего года я потерял практически всех друзей, большинство моих одноклассников тоже было убито еще в первые месяцы войны. Поначалу меня это выводило из равновесия. Каждую смерть я переживал, как свою собственную, мучился, давал себе страшные клятвы о мести. А потом в один момент очерствел. Хорошо помню, как это произошло.

Осенью сорок второго мы сидели в окопе с моим хорошим приятелем Колькой Смирновым. Ближе человека у меня на фронте не было. С этим парнем было легко в общении и спокойно в бою. Рядом с ним я знал, что в любой момент он прикроет мою спину и, не задумываясь, отдаст за меня свою жизнь. Если бы потребовалось, я сделал бы для него то же самое. Мы много беседовали и по-настоящему сдружились.