Сталтех - Андрей Ливадный Страница 41

— Может, им оружие нормальное выдать? Понимаю, что экипировка «серая», только с вида потрепанная, но с «калашниковым» на сталтеха — как-то несерьезно, — все же заметил он.

— Нет, ничего не нужно. — Глеб усмехнулся. — Примитивное оружие частенько дает психологическое преимущество, особенно при столкновениях с другими сталкерами. Веришь — Монгола никогда не принимают всерьез. А стреляет он классно, да и боекомплект у него хитрый. Все магазины через два патрона снаряжены боеприпасом с пластиковой пулей, начиненной капелькой «Фрича».

Антрацит примолк. Сочетание боеприпасов, о котором упомянул Приор, для любого механоида — верная гибель. Капельки «Фрича» превращают все неорганические материалы в подобие стекла, и обычная пуля, угодив в пораженный участок, дробит самую толстую броню — проверено на практике.

В дальнем углу подвала раздался зычный голос Приора:

— Встаем, отроки! Отдых окончен! Пять минут на сборы!

Антрацит уже достал свое снаряжение и начал быстро облачаться.

Как ни крути, а Глеб прав, сейчас нужно действовать быстро и беспощадно. Угроза, созданная Хистером, касается любого обитателя Пятизонья, и участвовать в назревающем конфликте на стороне Ордена — не зазорно для вольного мнемотехника.

* * *

Максим не понимал, что происходит. Он ощущал, как в организме протекают стремительные изменения, но на осмысление происходящего не хватало ни времени, ни способностей рассудка.

Его гнали, как зверя.

Если бы не сбои мью-фонной связи — обычное явление в плотных скоплениях энергополей, то приказы, отданные по сети, давно остановили бы его.

Как бы не так. Немного придя в себя, он не пытался разобраться в происходящем. Боль, равно как и чувство ненормального наслаждения, сопровождавшие чужие приказы, вызывали одинаково сильный протест со стороны измученного, но еще не сломленного до конца рассудка.

Тварь, которая пыталась изуверски управлять им, не учла, что Максим прошел тяжелую школу испытаний — он сам, без посторонней помощи, адаптировался к новому восприятию реальности, пришедшему после имплантации, да и будни сталкерской жизни не баловали его…

Он действовал на нервах, на адреналине, — отклонившись в сторону от предложенного маршрута, Максим в ожидании неизбежного наказания сжался, но… ничего не произошло.

Он осмотрелся. Местность выглядела незнакомой. Неподалеку в руинах копошились несколько механоидов. Измученный и морально и физически, он не обратил на них должного внимания. Сел, обхватив руками голову, впитывая каждой клеточкой звенящую в мью-фоне тишину, и вдруг понял — он вне зоны действия приемопередающих устройств!

Выходит, без устойчивого сигнала мью-фонной сети та сволочь, что попыталась управлять им, уже не может карать и миловать?!

Максим с трудом заставил себя встать, и, пошатываясь, углубился в руины.

Его рассудок постепенно впадал в сумеречное состояние. Мысли гасли, он шел, движимый инстинктами, скорги в его организме продолжали стремительное развитие, волнами накатывала испарина, но понемногу стал исчезать страх — его постоянный спутник, чувство, воспринимавшееся так же естественно, как собственная тень. Постепенно видоизменялось восприятие. Окружающий мир, конечно, остался прежним, но в нем резче выделились одни детали и потускнели, стали блеклыми и несущественными другие.

Максим внезапно начал чувствовать энергии. На уровне мышления, обработки информации, мозг принимал новые возможности, осуществляя их безусловную привязку к понятным, давно укоренившимся в сознании способам восприятия мира.

Энергополя, равно как и источники питания механоидов, имели запах. Острый, режущий по нервам, возбуждающий либо внушающий опасение запах нагретого металла, смешанный с флюидами дразнящей свежести — как будто только что отбушевала гроза и неподалеку ударила молния.

Процессы изменений протекали стремительно.

Максим равнодушно прошел мимо нескольких техноартефактов. Пробираясь через квартал руин, он уже не шарахался от зарослей металлорастений, а смело вошел в чащу, продрался через металлокустарники, оставляя на прочных ветвях клочья одежды, царапая и без того сильно поврежденную броню.

Наконец, найдя более или менее подходящее укрытие, со всех сторон окруженное зарослями автонов, он, совершенно обессиленный, решил затаиться, переждать…

* * *

Сталтех, пытавшийся нагнать Макса, потерял след, но после долгих и бесплодных поисков его сканеры внезапно зафиксировали множественные сигналы, исходящие от групп сталкеров, окружающих квартал руин.

Исчадие техноса действовало осторожно, с несвойственной механоидам сообразительностью.

Он включился в мью-фонную сеть, быстро подобрав ключ к дешифровке кодированных сообщений.

Незнакомый человеческий голос извергал на головы сталкеров сплошные проклятия.

Ему отвечал только один из них:

— Мы окружили квартал. Макс где-то в руинах. Тут много металлокустарников, блокирующих сигнал связи. Нет, господин Хистер, он не ускользнет.

МАКС — сталтех распознал ключевое слово.

Вместо того чтобы обшаривать руины, он избрал иную тактику поведения. В границах оцепленного квартала сканеры фиксировали множество механоидов и ловушек, образованных дикими колониями скоргов.

Он переключился на частоты техноса, передавая механоидам короткие строки командных последовательностей.

* * *

Максим задремал.

Боли он не чувствовал, только свинцовую усталость.

Тонкие серебристые нити пронзили его кожу, но Максим лишь вздрогнул. Пребывая в тяжелом забытьи, он не воспринимал процессы преобразования.

Часть элементов боевой брони так и осталась в бункере Антрацита, а те, что он успел надеть перед бегством, едва прикрывали исхудавшее тело, кожа сталкера посерела, уродливые металлизированные пятна расползлись по ней, особо четко выделяясь на лице. От имплантов, вживленных в область горла, по коже тянулись тонкие, замысловато сплетенные прожилки, как будто шею и скулы покрывала татуировка, издали похожая на сложный растительный орнамент.

Страшные, но теперь — жизненно необходимые артефакты, выращенные скоргами, украшали его экипировку. На уцелевших элементах брони, прочно притороченных к телу множеством серебристых стяжек, ровной линией расположились десять «Сердец зверя».

Плоть не погибла, лишь в местах, где появлялось серебристое кружево, кожа покраснела и припухла, но работа метаболических имплантов вскоре нейтрализовала отеки — тонкие металлизированные нити не стягивали мышцы, не мешали движениям, напротив, они увеличивали физические возможности, реагируя на импульсы, получаемые от живых нервных окончаний.

Несколько часов, пока протекали процессы активного преобразования организма, Максим находился в бессознательном состоянии, а когда все завершилось, внезапно очнулся.