Триумф "попаданцев". Стать Бонапартом! - Александр Романов Страница 41

3

Гипноз, да… «Всем — спать!!!» Привет от доктора Кошмаровского…

Все, типа, так просто: посмотрел в глаза пациенту пронзительным взглядом — и готово!.. Немые начинают ходить, а глухие отбрасывают костыли! Материализация духов и раздача слонов…

Во всяком случае, Наполеон внутри меня в очередной раз впал в экстатическое состояние по поводу достижений науки будущих веков: уж для него-то, как сына своего времени, гипноз был восточной сказкой в чистом виде. То есть — относился к самым настоящим чудесам. И то, что в будущем — как он понял — каждый человек может… Ага. Счаз-з! Вот лично попробуйте, ваше превосходительство!

То есть существует, конечно, бессловесное внушение. Но это либо врожденная способность — достаточно редкая, либо очень высокий мастерский уровень, достигаемый серьезным обучением. Иначе бы чудотворцы торчали на каждом углу, и была бы у нас не жизнь, а сплошное сказочное фэнтези… Или бы вечный каменный век. Как у всех родо-племенных народов, где институт шаманов сохранился в нетронутом виде. Хотя у шаманов техника внушения не самая эффективная. Вот типа как раз, как у меня: два притопа три прихлопа… Пусть даже эти притопы сводятся к болтанию языком. Все равно требует усилий. Нужно же в процессе держать себя твердо и уверенно, чтобы пациент не сомневался, что ты знаешь, что делаешь. Но если знаешь-то не очень… И буквально шаришь на ощупь… Тогда поневоле станешь контролировать каждое свое слово, движение и интонацию. А это не так легко, как кажется.

Бонапартия, однако, эта моя лекция, прочитанная самому себе, не убедила. И к сеансу внушения он приступил с неумеркшим энтузиазмом, который мне же еще пришлось вдобавок и подавлять — организм-то один. И подпрыгивать на заднице от нетерпения, высунув язык, самому гипнотизеру вовсе не обязательно. Что нисколько не упростило мне задачу…

Правда, с детьми в этом отношении легче — у них степень внушаемости повышенная. Иначе я б не отважился на данную авантюру. Но и так напрячься пришлось изрядно. От усилий у меня даже рану на заду дергать начало. Однако парнишку я в нужное состояние все-таки ввел (к вящему восторгу Наполеона). Боль у него прошла: он расслабился и из «позы эмбриона» перешел в положение человека, нормально лежащего на спине. Слава тебе, господи… И именно в это время — ну ни раньше ни позже! — на лестнице загрохотало неожиданно большое количество ног, под аккомпанемент голоса Мюрата. А следом раздался стук в дверь. Ну исключительно кстати!.. Три тысячи чертей!

Но еще больше я озадачился, когда за открытой Мари-Луизой дверью обнаружилась вся известная мне часть тутошней русской диаспоры. В полном составе. Все четверо (не включая Мюрата). Причем весьма негативно настроенная, судя по выражениям лиц. И у всех без исключения в руках были палки. Вроде той, что нам досталась от бандитов. Лишь по чистому снобизму именуемые светской публикой «тростями»… А принимая во внимание взъерошенный и воинственный вид Мюрата, далеко не все в процессе вызова врача прошло гладко. Правда, Евгений, державшийся несколько впереди, имел при себе объемистую сумку с так называемым «кошельковым замком», в которой мы с Бонапартом без труда опознали медицинский саквояж. И, следовательно, мое поручение Мюрат все же выполнил… Только какого черта они приперлись всей толпой? Я на это никак не рассчитывал…

— Братцы, в чем дело? — поинтересовался я. — Я же одного Евгения просил прийти…

— В чем дело?! — высунулся вперед Данила. Запомнившийся мне агрессивностью еще по ресторану. — А коли хватают посреди ночи да тащат неведомо зачем через весь город — это ништо будет?!

— Как это — неведомо зачем? Лежи спокойно, все в порядке… — последние слова относились к Анри, естественно, заинтересовавшемуся происходящим. — Разве капитан вам не сказал? — Я посмотрел на Мюрата и понял, что второпях заговорил по-русски. Тьфу ты!.. Пришлось переходить на «родной „парле ву Франсе“»: — Иоахим, вы что, не объяснили?

— Никак нет, мой генерал! — честно выпалил бравый вояка. — Объяснил, что у нас раненый с переломом! Но они отчего-то не желали, чтобы доктор шел — пришлось пригрозить!

Блин… Вот же решительный офицер!.. На мою голову, блин… Причем к тому, похоже, сейчас и склонялось…

— Ничего себе — пригрозить! — Данила тоже заговорил на французском. — Да мы решили, он Евгешу арестовать пришел — так он выражался!

— Уймись, оглашенный! — попробовал урезонить приятеля Евгений. Но будущий архитектор и не подумал останавливаться.

— Да что «уймись»! — вскричал он. — Чего он до нас прицепился?! То в ресторане, то теперь! Своих французов ему мало? Их бы и гонял по ночам! Что ты ему — прислуга, что ли?!

— Уймись, говорю! — Евгений ткнул буйного приятеля локтем. А Петр с Алексеем с двух боков зашипели что-то в уши. — Я клятву Гиппократа давал! Зовут — должен идти! Извините, гражданин генерал… Но ваш сумасшедший адъютант и в самом деле действовал скорей голосом, чем доводами разума… Вот мои товарищи и решили меня сопровождать. На всякий случай…

Да, удружил мне Мюрат. Уж на что на что, а на разборку я точно не закладывался, когда за доктором посылал!

— Так! Стоп всем! — скомандовал я, перебив опять пожелавшего что-то сказать Данилу. — Здесь раненый ребенок, которому нужно оказать помощь! Ваши претензии я готов выслушать, но — позже! Доктор Евгений, идите сюда. Я покажу вам травму и объясню, что происходит. Остальных всех попрошу заткнуться и не мешать до конца лечения!

Как ни странно — подействовало…

4

— Да, теперь я верю, что вы ученик графа Калиостро, — сказал Евгений.

— Ум-гм… — ответил я, катая языком во рту коньяк и стараясь не сидеть на свежезаштопанной ягодице. Все-таки гад этот полоснул крепко — пришлось шить. Хотя Наполеон и возражал — ибо считал рану мелочью. Да и я, в общем, тоже не горел желанием… Но доктор настоял. Ну и вот… — Мгу-м…

Ну, после того, как операция по перекладке костей прошла без единого вскрика, а затем пациент по моей команде послушно уснул до утра… Вместе с приткнутой под боком сестрой… Пришлось объяснять, да… И вовремя я вспомнил про так удачно выскочившего давеча Джузеппе Бальзамо. Складно все получилось. Приснился он мне, значит, во сне. И передал кладезь бесценной премудрости. Заодно со знанием русского языка… На всякий случай, да…

В доказательство пришлось кое-что рассказать. Про тот же гипноз. Что оказалось, кстати, не так просто из-за нынешних представлений о человеческой психике, точнее, из-за полного их отсутствия в нашем понимании. Да при том, что сам я ни с какого боку не психолог. И обучался у таких же доморощенных колдунов… Можно представить, что у меня получилось. Но в сравнении с существующей теорией «животного магнетизма» Месмера — несомненный шаг вперед в деле научного подхода. А уж когда я, дополнительного эффекта ради, продемонстрировал классический опыт превращения в бревно с главным оппозиционером Данилой — поймать его на основной акцентуации не составило особого труда, хотя и потребовало опять же от меня усилий и времени — у народа и вовсе вышибло днище. В смысле — развеялось всякое недоверие.