Паломничество жонглера - Владимир Аренев Страница 41

Древняя погребальная ладья. Человек с очень добрым взглядом. Баллуш Тихоход молится. «Какой же вы всё-таки мальчишка!» Падение, цветные полосы и много боли. «Странные происшествия» господина Фейсала. Когда вопросы щекочут нёбо

Ну зачем я тебе — неудачник, жонглер?

Я от игр ваших светских безмерно далек.

Не боитесь, графиня, что вдруг по привычке

вас, как шарики, брошу в безумный полет?

Кайнор ил Мьекра по прозвищ Рыжий Гвоздь

Когда лестница под ним проломилась, Иссканр, конечно же, испугался. Свалиться в непроглядную темень корабельных внутренностей — этак можно и шею себе свернуть! Или, что еще хуже, переломать руки и ноги и остаться живым — но при этом беспомощным калекой. В снатонрском госпитале он видывал таких…

Но нет — разумеется, и о калеках, и о смерти он подумал позже, когда вместе с грудой трухлявых досок рухнул в воду, вынырнул, лихорадочно отмахиваясь руками, нащупал подошвами дно и понял, что попал в один из отсеков парусника-дома. В самом деле, не мог же он прошибить все ярусы и рухнуть в море! Теперь главным было не паниковать, осмотреться и найти выход.

Иссканр взглянул наверх, где светлело далекое пятно перекрытия, которое он, падая, пробил. Видимо, под непрочной лестницей уже были пустоты — или доски под ней тоже прогнили. Так или иначе, а выбраться через дыру он не сможет, попросту не дотянется. Звать на помощь тоже бессмысленно, вряд ли поблизости кто-нибудь есть.

Остается одно: искать дверь.

Он огляделся по сторонам: благодаря неясному свету из пролома темнота здесь была не такой уж непроглядной. Вода доставала Иссканру до пояса, в ней плавали доски, несколь-ко раздувшихся крысиных утопленников, какой-то мусор и лодка!

Что за чудеса, откуда ей здесь взяться?!

Иссканр зашагал к лодке, отгребая в сторону плавающий на поверхности сор и радуясь, что при падении не задел руку, обожженную махсраями. Иногда она начинала ныть без видимых причин, перед плохой погодой или крупной драчкой, хотя обычно вела себя пристойно. Зато сильный удар мог разбередить старую рану, что сейчас было бы совсем некстати.

Добравшись до лодки, Иссканр оглядел ее со смешанным чувством восхищения и ужаса. Она и впрямь была немыслимо древней! Длинная, с широкими бортами и одинаково заостренными носом и кормой, она, казалось, вынырнула из тех времен, о которых складывают легенды. Возможно, ее бортов касалась рука самого Морепашца! а что? ведь «Кинатит» принадлежал к великой армаде! Иссканр с благоговейным трепетом, которого сам от себя не ожидал, провел пальцами по искусному узорочью на носу лодки. Да, это явно была не обычная спасательная шлюпка — да и кому нужна спасательная шлюпка внутри парусника-дома? Скорее, это погребальная ладья.

Погоди-ка, но кому нужна внутри парусника-дома погребальная ладья? Да, он слышал, что далекие предки, еще когда жили на Востоке, хоронили своих мертвых подобным образом, но — посреди океана? когда дорога каждая щепочка? — нет, вряд ли… Во всяком случае, вряд ли они хоронили бы так всех своих мертвецов. А вот наиболее знатных…

Он отшатнулся, когда сообразил, что в этом ящике в центре лодки может лежать покойник, которому пять сотен лет! Покойник, дух которого так и не отлетел во Внешние Пустоты, ибо обряд не был закончен надлежащим образом — лодка-то осталась здесь, ее не отправили в свободное плавание по морю.

В этот момент парусник-дом вздрогнул и заскрежетал от мощнейшего удара, Иссканр снова полетел в воду — пожалел о том, что вышел из каморки… проклятие! что вообще сел в лодку Оварда!..

* * *

После разговора с графиней («проверки!» — возмущенно бормотал Кайнор) его отвели в другую комнату. Дорогих цацок здесь было поменьше, зато нашлись таз с теплой водой, кувшин с холодной, чистая одежда и прочие составляющие, необходимые, чтобы привести себя в порядок. Даже сыскалась настоящая служаночка, сунувшаяся было помочь, — но обозленный Гвоздь яростно зыркнул на нее и сообщил, что уж сам как-нибудь. Она всхлипнула и убежала, а он стал мыться, распекая себя на все корки. Каким же надо быть слепцом, чтобы не заметить, что эта чернявая фифа («графиня, так ее растак!») всего лишь играет с ним! Ну погоди, красавица, мы с тобой съездим в паломничество к Ллусиму, ты у меня надолго запомнишь, ты у меня поймешь, что вокруг тебя живые люди, я т-тебе!..

Взгляд Гвоздя упал на зеркало, в котором сейчас отражалась его намыленная, с мокрыми волосами, физиономия. «Старина, а не теряешь ли ты чувство юмора? Малолетняя неженка привыкла, что ей всё доступно и подвластно. Ты не в первый раз сталкиваешься с такими. Так чего взъелся? Проучить ее? Обязательно! Но на кой при этом пускать пар из ноздрей и рыть копытом землю? Как-то оно… несолидно, несерьезно. Не по-гвоздевски, что ли…»

Когда он приступил к бритью, то уже полностью успокоился и даже решился высвистеть некий мотивчик.

И едва не пустил себе кровь, увидев в окне, кто идет по расписным плитам двора от ворот к дому.

Человек, взволновавший Гвоздя, выглядел вполне безобидно. Невысокого роста, с сутулыми плечами, с лысиной, вылупившейся в седых волосах. Хотя сейчас, когда на нем были зеленый камзол с желтыми вставками на рукавах и берет, увенчанный чрезмерно пышным, преломившемся напополам пером, человек выглядел представительно. И ни лысины, ни сутулости плеч видно не было.

Просто Гвоздь знал о них — равно как и о том, какого рода должность занимает гость госпожи Н'Адер.

Он закусил губу, глядя, как визитер преодолевает ступеньки и исчезает за распахнутыми дверьми. Наскоро оделся, проклиная портного, который понашил столько пуговиц-крючочков-застежек; выскользнул в коридор…

— Господин закончил свой туалет? — У дверей возвышался громила — судя по смуглой коже и носу с горбинкой, выходец с юга. «Или, — добавил про себя Кайнор, — из-за Хребта».

— Да, закончил.

— Тогда следуйте за мной.

«А ты на что надеялся, Гвоздь? У чернявой, конечно, самомнение перехлестывает через край, но она ведь не дура, чтобы оставлять тебя без присмотра».