Гавань Командора - Алексей Волков Страница 41

Я тянул до последнего, надеялся, но, когда контрольный срок истек, дал сигнал к дальнейшему походу.

Может, бригантина по каким-либо причинам элементарно вышла не туда, заблудилась среди одинаковых вод и самостоятельно сумеет добраться до Дюнкерка? Помоги им Бог!

Зато в наш состав вошли два захваченных британца – линкор и фрегат. Размен получился в нашу пользу…

Крюк, который я сделал со своими кораблями, удлинил путешествие едва ли не вдвое. Зато – никаких встреч. Хлопот в море, как всегда, хватало и без них.

Но какая нас ждала встреча! Нас уже успели списать и теперь старались хоть чем-то искупить свое неверие.

Сам Жан Барт примчался на шлюпке еще тогда, когда корабли вытягивались у входа в гавань.

Гавань Дюнкерка вообще защищена от штормов, ветров и врагов гораздо надежнее, чем шербурская. Город с самого начала войны надежно служил прибежищем каперов. В большинстве местные, сполна прошедшие суровую морскую школу, они вдобавок были стихийными и пылкими патриотами своей родины. Может, потому, что Дюнкерк и Англию разделяет кратчайшее расстояние?

Объятия, восторги, похвалы…

Флейшмана в Дюнкерке уже не было. Ушел буквально дня три назад. Говорят, сильно переживал о нашей судьбе, надеялся…

И как ни горяча была встреча жителей, задерживаться мы не стали. Передохнули пару дней, а затем оба моих корабля отправились к Шербуру.

Поздняя осень полностью вступила в свои права. Вроде невелико расстояние, однако нас угораздило попасть в шторм, и как итог – плавание растянулось.

Надоело!

Надоело зависеть от малейшего каприза погоды, бултыхаться посреди волн, сутками не иметь возможности просушить одежду… И ведь нам еще, можно сказать, везло. Сравнительно и относительно.

Зато в Шербуре меня ждал настоящий сюрприз в лице моих испереживавшихся вконец женщин. Все в жизни компенсируется. Я вынес море упреков, зато получил столько самозабвенной ласки…

Как объяснили Наташа с Юлей, долго в помещичьем раю они высидеть не могли. Сам Мишель вел себя безупречно, старался, как мог, сделать все, чтобы гостьи чувствовали себя словно дома. У подруг было все. Из того, что вообще возможно в этом мире. Зато не было самого главного из того, что есть в моем, – свободы.

Не в том смысле, что их кто-то ограничивал. Только какая свобода может существовать под непрерывными, весьма внимательными взглядами слуг? Дворянин практически никогда не остается один. Ему помогают одеваться и раздеваться, умащивают кремами и опрыскивают духами, следуют за ним на прогулке…

Родившиеся сейчас с первых дней привыкают к подобному положению вещей. Да и не считают слуг за людей. Для моих женщин такая жизнь была много хуже, чем жизнь под непрерывным прицелом папарацци.

Если же учесть некоторые склонности…

Плюс, по их утверждениям, тоска и тревога обо мне, вынудившая попросить у гостеприимного хозяина небольшой эскорт и пуститься обратно в Шербур. Даже не зная, что меня в нем нет.

А ведь наши отношения будут крепко мешать нам всю жизнь. Иметь крепостной гарем считается вполне нормально, право первой ночи неоспоримо, никто не думает осуждать многочисленных любовниц из ближайших поместий, но так, как мы…

То, что терпимо на едва населенных окраинах, с гораздо большим трудом воспринимается в центре пусть лицемерной, однако сложившейся культуры.

Женщины сами все понимали. Едва прошла эйфория, исподволь стали вспыхивать краткие ссоры. Не из-за меня. Из-за нынешних и грядущих сложностей. И из-за сына.

Наташа упорно ревновала ребенка к своей подруге, а та считала его своим. И как итог, порою случались извечные чисто женские дрязги, в которых иногда доставалось даже мне.

В Вест-Индии мы были куда дружнее. Или это вообще свойство любого человека – создавать себе проблемы, а потом мучиться из-за них? Практически ни один брак не обходится без скандалов. А ведь там супругов только двое…

Что здесь добавить еще?

Европа так долго казалась нам землей обетованной, на деле же, достигнув ее, я порою с тоской вспоминал о времени, проведенном в архипелаге. Там мы все были дружнее и по-своему счастливее…

Осенние шторма приковали большинство судов к гаваням. В Бресте встал на зимовку королевский флот. Лишь каперы изредка высовывались из бухт да шлялись по проливу в поисках добычи.

Я ничего не хотел искать. Предложение Флейшмана о походе в Архангельск по зрелому размышлению стало казаться мне самым разумным. Шторма мы как-нибудь перетерпим, а как вынести ожидание? Война, судя по всему, будет длиться и длиться…

Пока же в небольшой мастерской Ардылов старательно мастерил штуцера, которые я собирался внедрить на родине. С кораблей мы уже сняли рации. Вместе со спасательными шлюпками запрятали до лучших времен. А арендованный Флейшманом склад постепенно наполнялся не только ардыловскими изделиями, но и тем, что Юра собирался продать в России или использовать там для организации своего производства.

Я уже настроился коротать время до весны, но тот же неугомонный Флейшман стал подбивать сходить разок к Дюнкерку. Он уже списался с тамошними знакомыми и договорился купить у них зерно. То самое, что было привезено из Норвегии и пока хранилось у купцов. Свое наш предприниматель уже продал, довольно выгодно, и теперь остро нуждался в следующей партии.

Хорошо быть деловым человеком! Это я ничего не умею, кроме войны. Причем и воевать уже не хочу. Здесь.

Посыльный от Поншартрена застал меня сразу после очередного мелкого семейного скандальчика. Морской министр срочно вызывал меня в Версаль. Даже прислал карету. Причину вызова мне не сказали, но дома сидеть надоело, идти в охранении Флейшмана или нет – я еще не решил, да и с номинальным начальством не спорят.

Но оказалось, что меня хотел видеть не Поншартрен, а сам король. В числе других отличившихся в бесконечной войне…

Благодаря своей последней должности я повидал в жизни достаточно министров, спикеров и прочего высокопоставленного люда. Но коронованную особу зреть вблизи ни разу не доводилось. Каюсь, кое-какое волнение было. Больше потому, что побаивался опозориться, нарушить невзначай правила придворного этикета. Хотя жизнь успела меня чему-то научить, но все-таки…

Все оказалось не так страшно. Нас ввели в какой-то зал, где уже толпились придворные. Но если привычные дамы и кавалеры высшего света в ожидании короля стояли свободными группками и явно обсуждали какие-то сплетни, то нас заранее выстроили в линию и велели ждать.

Придворные продолжали шушукаться и время от времени кидать в нашу сторону любопытствующие взгляды.

Еще бы! Мы представляли определенный контраст с остальными собравшимися. Лица загорели и обветрились в походах, руки огрубели. Ведь даже при нынешней сословности офицеру порой приходится многое делать самому.