Монах. Путь к цели - Евгений Щепетнов Страница 41

Ночью они с Олрой любили друг друга – нежно, сильно, но как-то по-домашнему и привычно. Ее комната воспринималась уже как дом родной, а запах ее тела, ее волос впитался в душу Андрея, как нечто неотъемлемое от его жизни. О том, что все равно придется уходить, думать не хотелось. Жить одним днем. Наслаждаться тем, что дал этот день. Что еще ему оставалось?

Утром он встал довольно рано, выспавшийся, здоровый – отъелся, отоспался, несмотря на то что ночью они с Олрой хорошенько помогли друг другу забыться. Никата еще не было – он появился часа через три после рассвета, усталый, немного бледный, но спокойный. Подойдя к Андрею, он поздоровался и сел рядом.

– Спасибо тебе. И жена просила благодарить. Похоронили мы дочурку. Как ты и велел, соседям сказали, что упала и разбилась.

– Ты это… Олра будет спрашивать – ничего про чуму не говори. Я ей сказал, что заболела и умерла, но не чума. Учти. Не сдай меня. Она страшно боится чумы.

– Я понимаю, – серьезно ответил Никат. – Это гибель для дела. Люди не пойдут в чумной трактир – если кто-то из персонала или его семьи заболеет, точно слухи пойдут. Ни в коем случае нельзя говорить.

– Ты вот что мне скажи – жена тебе не рассказала, где она была перед тем, как заболела?

– Да на базаре были. С дочками вместе. Как вернулись – и заболели. Я думал, простуда. Кто же мог подумать другое? Да и что я мог сделать – эта болезнь не лечится.

– Ясно. Ладно, работай, я в город схожу. Вчера я так и не попал никуда.

– Спасибо тебе! Мы с женой по гроб жизни тебе обязаны. Обязательно пригласим в гости, она хочет с тобой познакомиться. Я ей рассказал, кому мы обязаны жизнью… почти все рассказал.

– Надеюсь, что только почти. – Андрей испытующе посмотрел ему в глаза. – Да?

– Да. Про это я не говорил, не бойся.

– Хорошо. Ну все, освобождаю тебе место – давай бди. Я ушел.

– Так, не наглей! Два серебреника! – Андрей сердито кинул монеты жадному извозчику, потребовавшему двойную плату – с какого рожна непонятно, и зашагал к дому Федора.

Тут ничего не изменилось. Андрей усмехнулся, нашел веревочку, хитро пристроенную в уголке калитки, и подергал. Через минуты три калитка раскрылась, и в ней показалось добродушное широкое лицо друга, украшенное пшеничными усами.

– Наконец-то! А то я собирался уже идти разыскивать! Ты куда пропал? Мы тут скучаем. И Настенка уже о кошечке заспрашивалась. Шанти, подружка, как поживаешь? Не заморил тебя голодом этот злостный тип? Идем, мы тебя покормим. Два дня тебе печенку держу, собирались уже сами съесть – не идешь и не идешь. Пошли скорее, девчонки рады будут!

Андрея и Шанти окружили радостные Алена и Настенка, Шанти тормошили, а Настенка сразу потащила ее показывать, какой домик «кошечке» соорудила. Та стоически воспринимала все нападки и лишь заметила Андрею, что, конечно, хорошо, когда тебя ждут, но только если не засовывают в картонную коробку, заявляя, что это теперь ее дом. Впрочем, видно было, что драконица тоже рада – приятно же, когда есть друзья, когда тебя встречают и привечают. Особенно после сотни лет сидения в грязной норе.

Потом их пригласили за стол, и Андрей снова поглощал еду, как будто не ел месяц, – организм сильно истощился после лечения семьи Никата и пользовался любой возможностью восстановить массу. Когда дошли до творога со сливками и сахаром, Андрей, с удовольствием поглощая этот десерт, произнес:

– Не к столу будет сказано, но я хочу спросить. Ален, что ты скрыла от нас с Федором? Что случилось на базаре, перед болезнью? О чем ты не стала нам рассказывать?

– Как так? Ален? – Федор недоуменно посмотрел в лицо жены. – Что ты скрыла? Зачем?

– Я боялась. Боялась, что вы пойдете его убивать и нам придется бежать. Мне хорошо тут, и я не хочу никуда уезжать. А что впереди? Что будет там? – Женщина устало прикрыла глаза, потом снова открыла их и, теребя носовой платок, продолжила: – Он хотел меня. Сказал, что я обязана ему уступить сейчас же, иначе он проклянет и меня, и мою дочь. Я послала его матом. Тогда он вытянул руку, показал на нас пальцем и сказал, что мы будем прокляты. И что снять проклятие может только он.

– Исчадие? – понимающе кивнул Андрей.

– Ну… да. Он там у своего храма на базаре. Все несут ему подношение – положено так. И я подошла, положила, как все. А он заметил меня и сказал, что хочет меня трахнуть. Так и сказал. И что муж будет только рад, что я дала адепту Сагана. Это угодно Сагану, особенно если я окажу ему особые услуги… я не хочу говорить, что он от меня требовал. Я его послала. Хорошо еще, что дочка маленькая, не понимает. Он и ее хотел, чтобы она присутствовала. Говорит – пусть учится. Вот и все. После этого и началось.

– Это такое здание с высокими сводчатыми окнами, да? Возле забора рынка? – уточнил Андрей.

Его глаза были черны, как смерть, и Федор, глядя в них, невольно содрогнулся…