Древо познания: Факультет призыва - Дарья Стааль Страница 41

В Туссилаго творился сущий бедлам. Лекари, похожие на тени от усталости, раненые, которых пристраивали прямо в коридоре, родственники, которые пытались узнать о близких. Пахло кровью, немытым телом, смертью. Кто-то стонал, кто-то ругался, кто-то плакал. «Своим» находили палаты и лекарства, «чужим» помогали по остаточному принципу. Как сказал потом один из лекарей, да, всех жалко, и мы приносили клятву Отцу лекарей, но… но ресурсы конечны. И ресурсы – это не только койки или лекарства, ресурсы – это лекари и их время.

На меня, невысокую девушку в форме студентки Древа познания, не обращали внимания. Людям было не до того, и фразу «Добрый день, не могли бы вы оказать мне услугу и подсказать, как мне разузнать, что с моей матерью?» слышали по много раз за день. Юрист, вызвавшийся меня сопроводить, с трудом сдерживал ухмылку. Сомнений не было, что он в подробностях и красках донесет все, что сейчас увидит. Наверное, так же себя чувствовал Раймонд, когда наши же студенты попросили доказать его право наследования. Одно неверное действие, и никто уже не воспримет тебя всерьез.

Можно было закатить скандал. Мол, я энт-Саар, дочь той-самой-Ребекки, а ну-ка, быстро! Но люди устали, и даже если бы это сейчас и сработало, то в долгосрочной перспективе нанесло бы урон моему авторитету. Значит, решение должно было быть более изящным.

Я заметила мужчину в халате лекаря. Он пытался осмотреть мальчонку, но тот был перепуган и вертелся изо всех сил, хныкал то ли от боли, то ли от страха, и уже готов был разразиться громким, пронзительным детским плачем. Но маленькая синяя бабочка, севшая ему на ручонку, заставила ребенка замереть. Пока малыш восхищенно рассматривал моего ори, лекарь спешно рассматривал малыша. Не обнаружив никаких повреждений, мужчина сгреб ребенка в охапку, облегченно выдохнул и заметил меня. Я же призвала еще одну бабочку, и заставила их кружиться вокруг мальчонки к полному восторгу последнего.

Это, конечно, не живой щит, как провернула энт-Виллоу, но тоже сработало. Минуту спустя, сдав ребенка какой-то лекарской сестре, мужчина подошел ко мне. Высокий и тощий, с нездоровым цветом лица и дерганными движениями, он вымученно улыбнулся мне:

– Спасибо.

– Сын? – спросила я, наблюдая за тем, как малыш на руках у такой же замученной девушки пытался дотянуться до кружащейся рядом бабочки.

– Племянник. Привезли со всеми, я думал, тоже раненый. Самые страшные несколько минут в моей жизни, – признался лекарь, нервно забрав сальную прядь с лица.

– Рада, что все обошлось.

– Могу чем-то помочь?

– Не уверена, – честно призналась я. – Хочу узнать, что с матерью, но никто толком не знает.

– О, это не проблема! – оживился мужчина. – Имя?

– Ребекка энт-Саар.

Мужчина резко нахмурился, а я внутренне похолодела.

– Ваша реакция меня пугает.

– Ммм… мы ее погрузили в лечебный сон.

В лечебный сон погружают только безнадежно больных, чтобы они могли безболезненно умереть.

– О, нет-нет, не пугайтесь! – спохватился лекарь, увидев выражение моего лица. – Она в порядке. Ну, относительно. Она просто была настолько ммм… разгорячена боем, что не могла вернуться в человеческую форму. А увидев тут в коридорах раненую оппозицию, чуть не устроила бойню… Впятером усыпляли.

Мне снова кажется, что я ничего не знаю об этой женщине.

– Я могу увидеть ее?

– Да, вполне… Энни, проводи эту леди к энт-Саар.

Я поднялась к матери, которой выделили целую палату, с помощью Энни нашла лечащего врача, узнала, нужно ли что-то для матери, для врача или для Энни, сотню раз спросила, все ли в порядке с моей матерью, и, получив сотню раз утвердительный ответ, направилась в древо Саар, морально готовясь к схватке с любимыми родственниками.