Дом с сотней часов - Энн Мэри Хауэлл Страница 41

– Папа! – снова крикнула Флоренс и резко остановилась на некотором расстоянии от берега возле колеблющихся на ветру ярко-красных маков.

– Флоренс? – Мистер Уэсткотт встал, бессильно опустив руки. – Мисс Грэм? Мне очень жаль. Ваш прекрасный попугай…

– Вы похитили его, – гневно прервала его Хелена, подступая к обидчику. – Вы собирались отдать его сестре, а теперь он улетел, и нам ни за что его не вернуть!

– Зачем ты забрал попугая, папа? – несчастным голосом спросила Флоренс. – Хелена не виновата, что часы остановились.

Мистер Уэсткотт потёр щёки и передёрнул сутулыми плечами. Он выглядел маленьким, жалким и потерянным, совсем не тем разъярённым человеком, который сгрёб Орбита с плеча Хелены.

– Извини. Я просто очень разозлился, что часы снова остановились, а птица летала по дому. Я не хотел причинить попугаю зла – просто привёз его сюда, на берег реки, чтобы подумать. Но дверца клетки открылась, и он улетел.

У Хелены перехватило горло. Она взглянула на клетку и заметила, что маленького навесного замка на ней нет. Мистер Уэсткотт не отпускал попугая – амазон сам вырвался на свободу.

Тут она снова услышала крик Орбита, подняла голову и увидела, что он кружит в темнеющем небе. Ей до ужаса захотелось обнять своего питомца, почувствовать, как он нежно щиплет её пальцы клювом.

– Но зачем ты привёз попугая Хелены на место гибели Берти? – спросила Флоренс. Голос её смешался с шорохом камыша и журчанием реки.

– Я часто приезжаю сюда по вечерам – только здесь я могу привести мысли в порядок, – грустно проговорил мистер Уэсткотт.

Значит, когда Хелена видела, как он ночью садился в кеб, бедный отец направлялся к тому месту, где утонул его сын.

Мистер Уэсткотт застонал, и у него задрожал подбородок.

– Если бы часы матери не остановились в день её смерти, возможно, всё было бы иначе.

Хелена нахмурилась, вспомнив семейный портрет в кабинете хозяина – мать, отец, он сам и его сестра Кэтрин стоят на фоне часов с маятником в виде лунного лица.

– При чём здесь бабушкины часы? – удивилась Флоренс. Бросив взгляд на реку, она подошла ближе к отцу.

Мысли в голове у Хелены, перевиваясь, сплетались в паутину.

Рассыпанная соль в кабинете хозяина. Его негодование, когда Кэтрин раскрыла в доме зонтик. Раздражение при виде шляпки с перьями павлина. Требование, чтобы Орбита не выпускали из клетки. Мистер Уэсткотт боялся дурных примет!

Как же она раньше не догадалась? Отец рассказывал Хелене о странных суевериях, связанных с часами. Однажды один клиент принёс в мастерскую небольшие дорожные часы, принадлежавшие его двоюродной сестре. Они пробили два раза и остановились – видимо, сломались. Позже тот человек написал отцу, чтобы он непременно избавился от этих часов. Оказалось, что его сестра умерла ровно через два дня после того, как часы пробили дважды и встали – в глазах мужчины это был зловещий знак, и потому он сказал, что ни за что не принесёт их снова в свой дом. Отец смеялся и говорил, что никогда не слышал подобной глупости.

У Хелены подкосились ноги, и она опустилась на траву рядом с поваленным деревом.

– Твой отец связывает остановку часов со смертью, – объяснила она подруге.

– Что? – недоверчиво переспросила Флоренс. – Папа, это правда?

– Да, – подтвердил мистер Уэсткотт, скользнув по Хелене взглядом. – Мне было десять лет, когда умерла моя мать. Это произошло за пять минут до полуночи. Накануне в тот день её любимые часы остановились. Многие говорят, что это случается перед чьей-нибудь кончиной. А вскоре не стало и отца. – Мистер Уэсткотт уставился на чернильно-чёрную реку.

Из плывущей неподалёку плоскодонки раздался взрыв смеха. Цветные фонарики, развешанные по бортам лодки, освещали женщин в белых платьях и мужчин во фраках с бабочками.

– Смотрите, попугай! – закричал кто-то, и все в лодке радостно загикали.

Хелена обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

– Но как остановка часов может повлиять на остановку человеческого сердца? – спросила Флоренс. – Часы – механическая вещь, а сердце состоит из плоти и крови. – Она села на ствол дерева и потихоньку придвигалась к отцу, пока они не оказались плечом к плечу.

Мистер Уэсткотт прерывисто вздохнул:

– Этот страх внушил мне отец. Когда он умер, я тоже стал суеверным. Потом погиб Берти, я не мог прийти в себя и начал бояться, что часы снова остановятся… Было бы ужасно потерять кого-то ещё.

Флоренс изумлённо смотрела на отца.

Хелена больно прикусила изнутри щёку.

– После смерти Берти твоя мама так страдала, что даже заболела. Когда она уехала во Францию, я подумал, что единственный способ предотвратить дальнейшие несчастья – поддерживать часы в рабочем состоянии, – приложив руку к губам, рассказывал мистер Уэсткотт. – И тогда она вернётся здоровой.

Орбит камнем упал почти к самой воде, а потом со свистом рассекая воздух крыльями, спиралью поднялся в воздух.

Мистер Уэсткотт встал и подошёл к реке, глядя сквозь сгущающуюся темноту на студентов в лодке. Затем, насупившись, он повернулся к дочери.

– Я ждал приезда твоей мамы, Флоренс, первого июня. Я ничего не говорил ни тебе, ни тёте Кэтрин, чтобы не сглазить. В тот день я в прекрасном настроении и с надеждой на лучшее поехал встречать её на станцию. Но Евангелины там не оказалось. А когда я вернулся домой, часы стояли. Я подумал, что это знак, что твою маму тоже отобрали у меня, как и всех, кого я любил. Я совершенно обезумел и выгнал мистера Фокса. Пока я не нанял мистера Грэма, мне приходилось самому следить за часами, и это совершенно расшатало мои нервы. Я вынужден был добавить в договор с часовщиками пункт о том, что часы не должны останавливаться – я не видел другого способа предотвратить новые несчастья…

– О, папа! – воскликнула Флоренс и, вскочив, взяла руки отца в свои. Она больше не смотрела на реку с опаской, настороженное выражение на её лице сменилось мукой, и от этого у Хелены закружилась голова.

– Когда я слышу тиканье, бой и перезвон часов, то не могу думать ни о чём, кроме как о часовых механизмах и о страхе за твою маму. Но когда я стою здесь… всё это кажется мне нелепым и абсурдным. – Мистер Уэсткотт крепко сжал руки дочери. – Тётя Кэтрин считает, что я болен. Возможно, она права. Прости меня, девочка.

– Но ты не сумасшедший, папа, – с жаром проговорила Флоренс. – Я пыталась убедить тебя в этом дома. Думаю, ты просто тоскуешь по Берти, по маме…

– Да, наверное, – кивнул мистер Уэстколтт, стискивая её руки. – Я боюсь самого страшного, Флоренс, – что твоя мама никогда не вернётся к нам.

С губ его дочери сорвался слабый стон, и она прижалась щекой к груди отца.

Хелена отвернулась, думая о телеграмме, которую нашла в номере Кэтрин. Мистер Уэсткотт держал приезд жены в тайне, однако Кэтрин знала о нём. Вероятно, сейчас не лучшее время открывать ему глаза. Позже, когда всё уляжется, Флоренс сама расскажет отцу об этом.