Дар Монолита - Сергей Клочков Страница 41

По крайней мере прошлых руководителей и командиров из СИЗО выпустили и даже извинились, посадив взамен на те же нары «новое» начальство. Понятно, что лишь часть из бывшего, по-настоящему грамотного руководства вернулась к работе, остальные просто не захотели по понятным причинам. Что за время «законности» толковые сталкеры давно нашли других заказчиков и уже не видели резона возвращаться к ученым. Что многие просто погибли в перестрелках, аномалиях, в когтях мутантов. Что система, так глупо и грубо сломанная, восстанавливаться не спешила, если ей вообще суждено было хоть как-то восстановиться. И может быть, я в этой ситуации — последний шанс НИИ, мизерный, слабый, но все-таки шанс вернуть доверие и доброе имя Институту. Забавно выходит: когда-то один из ученых НИИ послал меня на неминуемую смерть, в интересах своей диссертации отключив мой ПМК от предупреждений о Выбросе — если бы не встреча с Хип, то все, не было бы Луня. А я вот теперь Институт спасаю — вон какой материал отснял, точно знаю, что всем европейским «ботаникам» такие съемки и не снились даже. Есть у меня еще одна штуковина, на черный день припасенная — спрятал я кое-что в тайное место под половицами в спальне, коробочку одну, над которой все годы в Зоне работал. Не надеялся я, конечно, вернуться, но сталкерский инстинкт все же сработал — сделал я на всякий случай захоронку, тайничок, и, уверен, до сих пор лежит там небольшое, но сокровище.

Улыбнувшись, я хмыкнул и наконец поднялся на третий этаж. Дом. Милый дом. Уже и забывать начал, как ты выглядишь, и как в подъезде пахнет, даже треснутое стекло на лестничной площадке осталось таким же. Единственно, на втором этаже стены были в пулевых кратерах, а одна из дверей, явно выломанная, прислонена к дверному проему, и еще в углу площадки третьего этажа валялось несколько гильз. Я щелкнул ключом в замке и вошел в свою теперь уже «двушку».

То, что квартира некоторое время была не моей, я понял сразу: в прихожей на полу валялась банка, доверху набитая окурками, а у стены тускло блестели осколки разбитой бутылки. В комнатах стоял застарелый прогорклый табачный дух — с тех пор как я прекратил курить, запах жженого табака почему-то стал чувствоваться намного острее. Ох, свиньи… чем, интересно, помешала им репродукция «Тихой обители» Левитана, которую я собственноручно припер из мертвой школы, что недалеко от Залесского? Не сказать, чтоб я был большим ценителем картин, нет, какой там… но небо на этой старой, немного потемневшей от близости «жарки» репродукции так меня задело, что на обратном пути я прихватил немаленькую картину вместе с рамой. Да, тащить пришлось издалека, примотав раму к рюкзаку — в баул она не влезала. Потом пришлось еще видеть вытянувшиеся, удивленные лица солдат на пропускнике. Похохатывали и сталкеры в Баре, чуть не пальцем показывали: мол, совсем рехнулся Лунь после Выброса, решил в культурные податься, но вскоре с этим завязали — я просто не реагировал на подколки. А репродукция и впрямь была хороша — оттер я от черноты стекло, подновил лак на покоробившейся раме и повесил в зале. Определенно радовала, успокаивала меня эта вещь, и очень нравилась мне мысль, что не бросил я ее в Зоне, что дома она у меня теперь. Единственный человек, который, похоже, правильно меня понял с этой самой картиной — Хип. Тоже по такому небу тосковала девчонка, по живому, чистому лесу и речной тишине. Не случайно, наверно, Координатор ждал нас у похожей реки и такого же точно леса… Репродукция и теперь висела на стене, но уже без стекла — оно кусками валялось на полу вместе с несколькими погнутыми, с обколотыми ручками кухонными ножами. По всему видать, бросали ими в «Тихую обитель» — метины от попаданий густо покрывали репродукцию, в таких точно же язвочках была и рама. Вот же дурачье… интересно, о чем думали эти субъекты, когда ножами в красоту швырялись? Я вздохнул, снял обезображенную картину и приставил к стене так, чтоб не видеть «художеств» бывших жильцов. Посмотрим, где тут еще разгром учинили…

Как ни странно, и мебель, и стекла, и даже электроплита на кухне были целы, хотя последняя была до невозможности грязна, залита какой-то присохшей дрянью, и опять — окурки, гора одноразовых тарелок-лотков на столе, батарея бутылок под раковиной. И грязь на линолеуме, широкими такими тропинками — одна из прихожей тянется на кухню, вторая ведет в спальню. Красавцы, вопросов нет… Хип за то время, что мы были вместе, создала в казенной квартирке уют настолько, насколько это было возможно, — добыла через НИИ занавески на окна, полочки, набор посуды — и мое серое жилище, или просто основной, главный схрон, благодаря ее упрямым усилиям приобретал скромную красоту и тепло. До сих пор здесь эти занавески, чистые даже, хоть и пропахшие табаком, покрывало на диван тоже она достала, которое теперь измято, в колбасках пепла. Хип… хорошо, что ты сейчас этого всего не видишь — представляю твое негодование. Как ты это обычно делала? Да, конечно, короткий, шипящий выдох сквозь сомкнутые зубы, прищур, и синие глазищи начинают смотреть с колючей такой, жесткой искрой. Помню…

Последний разгром обнаружился в дээспэшном шкафу в спальне — все полки были выломаны «богатырскими» ударами, видно, напоследок, когда «спецов» попросили исчезнуть из пределов Чернобыля-7. Ну, ладно… в случае чего, «обменяю» сломанный шкаф на такой же целый в любой соседней квартире — замки на многих дверях были открыты, а я знал, что в некоторых квартирах при мне не было жильцов. А теперь посмотрим, на месте ли тайничок…

Давно еще, с тех пор как НИИ «вписал» внештатного полевого лаборанта Луня в одну из своих казенных «двушек», начал оный сталкер кроме артефактов таскать из Зоны разную информацию: делал снимки, записывал наблюдения, собирал местный фольклор, по памяти воспроизводил байки, рассказы бродяг, их советы. Все, что узнавал сам, что слышал от ученых, других сталкеров, «долговцев» заносилось вначале в память, хорошую, надежную после той самой «чистки» две тысячи седьмого года, а потом вместе с фотографиями и видеозаписями выкладывалось на компьютер. Вначале просто из интереса, а потом, постепенно, стали на персоналке выплывать уже и тематические разделы — группировки, аномалии, мутанты, события. И в каждом разделе — фото, видео, наблюдения, тексты от ученых и сталкеров, в особых папках — истории, рассказы, собственные мысли. После каждой ходки садился за персоналку, в обязательном порядке «сливая» на компьютер набранную на ПМК информацию, часами обрабатывая и группируя с уже имеющимися данными. Капитальнейший получался труд… и хобби своеобразное, дань журналистскому прошлому, и задел на будущее — я почему-то не сомневался, что собранная и упорядоченная информация о Зоне может стоить очень недешево. И, перед тем как уйти с Хип в ту самую, смертельную ходку, приобрел я два съемных жестких диска, аккуратно переписал десятки гигабайт Зоны в каждый из них и, нарезав дополнительно третью копию на нескольких DVD, просто отформатировал винчестер. Металлическая коробка, вложенная в герметичный контейнер для артефактов, была спрятана в тайник, доски уложены на место и даже прибиты.

Я оторвал от стены плинтус и поднял лоскут линолеума. Одна из половиц была прибита не особенно крепко, и после некоторого усилия подалась. Тайник и ныне был там. Вот он, мой труд не одного года в Зоне. Если выдадут мне компьютер, а его выдадут, продолжим. Покупатель, и я в этом уверен, найдется обязательно — тут главное не продешевить. Но это все потом, а пока, положив коробку на стол, я, стряхнув на пол сигаретный пепел с покрывала, улегся на диван прямо в комбезе, сняв только ботинки. По-хорошему надо было поставить чайник, хоть немного прибраться, сочинить ужин, но уборку по причине уже полностью холостяцкой жизни я отложил на завтра, есть не хотелось, единственно — я уже успел соскучиться по нормальному продолжительному сну, желательно часов на шестнадцать-восемнадцать, Не меньше.