Дороги скорби - Павел Серяков Страница 40

Банда Шебета была в полном сборе. Подобного наплыва гостей в «Поступи мерина» не было никогда.

— Добрый вечер, барышни, — бросил Псарь, лишь отворив дверь. — Меня ждете?

— Милсдарь псарь! — воскликнул корчмарь. — Я отправлял мальчишку предупредить вас.

— Не видел никакого мальчишки, — ответил ему наемник. — Плесни пива.

За столом спиной к двери сидел старик с зачесанными назад седыми волосами. Шебет был одет без изысков, но аккуратно. Он не оборачиваясь поднял руку и жестом пригласил вошедшего за стол. Иво удовлетворил его желание и присел. Здесь было по меньшей мере человек восемь, и еще десяток ожидал развязки на улице.

— Меня зовут Маркус, — произнес старик. — Но они зовут меня Шебетом. — Налив себе и наемнику водки, он тут же выпил. — Уважишь?

— Уважу, но сперва ты скажешь, зачем пришел. — Иво не спешил пить. — Ты тот самый Маркус, с которым некогда водился Кац?

— Тот самый. Не смотри ты так на водку, я не собираюсь травить тебя.

— Откуда мне знать?

— Просто поверь. Если я захочу убить тебя, я сделаю это руками своих парней, вон их у меня сколько.

— Твои парни…

— Вы уже успели познакомиться. Да, мне обо всем рассказали, — Шебет нервно постукивал ногтями по поверхности стола. — Мне очень стыдно за этот инцидент. Не хотелось бы, чтобы об этом узнал твой хозяин. Знаешь… Мы же с Кацем давние приятели.

— Я не стану болтать о том, что на тебя работают идиоты.

— Но-но. Псарь, я должен быть уверен в том, что ты будешь держать язык за зубами.

— Тебе придется просто поверить мне.

Эти слова рассмешили Каца.

— А ты вполне себе толковый мужик. Не боишься меня. Я не умею верить, Псарь.

Услыхав о делах, хозяин постоялого двора схватил своего мальчишку за ухо и поспешил удалиться. Подальше от греха, так сказать. Никто из людей Шебета не помешал ему. Наемник ожидал, что, стоит хозяину уйти, бандиты тут же накинутся на съестное и выпивку, но этого не произошло.

— Ты извинишь моих парней, и мы забудем об инциденте, — сказал Маркус Шебет. — Не бесплатно, само собой. Вот, — он выложил на стол аккуратную стопку монет, — двадцать крон, и мы в расчете.

— Как пожелаешь.

— Но это не все.

— Ну, конечно.

— Не язви, Псарь. Птичка напела мне, что ты ищешь для Марка пропавших людей.

— Да.

— Та же птичка пела о том, что ты ищешь паскуд, которые ломают наши склады.

— Что же это за птицы таки, а?

— Вороны. Не забывай, где находишься. Это мой город и тут все мое.

Иво ухмыльнулся:

— Продолжай, раз начал.

— Хочу узнать обо всем раньше Марка.

— Зачем?

— Минувшей ночью обнесли еще один склад…

— Не слыхал, — нахмурился Псарь, понимая, к чему идет разговор. — За день я видел Марка дважды, и ни о чем таком он не рассказывал, а, поверь, он любит нагрузить ненужными деталями.

— Мой склад, — произнес Шебет. — Потому и не говорят. Убили несколько парней.

Он потянулся к футляру, а Иво уже знал, что увидит. Он слышал о первых контрактах Псарни, которые заключил Кац еще до его прихода в цех. Первая грамота с купцом Юреком, вторая — с бандитом Маркусом и третья — с королем Гриммштайна, отцом короля Рудольфа. Те грамоты Кац подписывал кровью.

— Ты хочешь знать, чьих это рук дело? — спросил Псарь. Но Шебет не ответил. Он медленно открыл футляр и извлек из него лист пергамента. Аккуратно развернул и положил на стол.

— Читай, что пишет твой хозяин.

— Я, Кац из ростовщической конторы Каца, обязуюсь оказать всестороннюю поддержку и посильную помощь в любых делах господина Маркуса… — Иво поднял глаза и уставился на собеседника. — Могу не дочитывать до конца?

— Можешь не дочитывать.

Иво все-таки выпил. О том, чтобы покрывать Лукаша и его шайку, не могло быть и речи. Как человек Янтарный Скорпион был симпатичен Гончей, но сейчас это не имело никакого значения. Цех кормил его и его племянницу. Важнее цеха не было ничего.

— Твой склад ограбили Янтарные Скорпионы.

— Так, — Маркус напрягся. — Те, которые вместе с Алой Десницей и Пурпурной Саламандрой?

— Да.

— Тихо, — оборвал его Шебет. — Ты хочешь сказать, что выродки Трефов в городе?

— Не все.

— Псарь, ты понимаешь, что делаешь достаточно громкое заявление?

— Да.

— И ты, работая на Гнездовье, не подумал об этом сообщить? Тебя повесят, ты же понимаешь? Если это вскроется, тебя удавят.

— Да.

— И? Сердце-то не ёкает?

— Нет.

— Слышь, эти люди — насильники и убийцы.

Гончая обвел взглядом собравшихся. Медленно. Чтоб Шебет проследил направление его взгляда.

— Не вижу здесь никого, кто бы хоть сколько-нибудь не подходил под описание.