Обманка - Филиппа Грегори Страница 40

– Но что станет с Драго и Джасинтой. – спросил Фрейзе, – когда этот совет прочтет твое обличение?

Брат Пьетро смутился.

– Наверное, их арестуют, – признал он. – Потом будут судить, а потом накажут. Но это решают власти. Их ждет справедливый суд. Венеция – город законников.

– Но алхимия же не запрещена законом? – запротестовала Изольда. – Здесь в университете работают десятки алхимиков, а в Падуе их еще больше. Люди восхищаются их ученостью – иначе как вообще люди что-то сделают понятным?

– Алхимия не запрещена, если имеешь лицензию, но некоторые области применения алхимии вне закона. А фальшивомонетничество – это, конечно же, тяжелейшее преступление, – объяснил брат Пьетро. – Все, кто изготавливает золотые английские нобли не на казенном монетном дворе – фальшивомонетчики, а это преступление, которое карается очень строго.

– Как именно оно карается? – вмешался Фрейзе, вспомнив хорошенькую девушку и ее светлую улыбку.

– Совет выслушивает показания, приходит к решению, а потом определяет наказание, – неудачно попытался сгладить свои слова брат Пьетро. – Но за подделку монет это обычно смертная казнь. Здесь к деньгам относятся очень серьезно.

Фрейзе был потрясен.

– Но девушка… хорошенькая…

– Не думаю, чтобы дож обращал особое внимание на то, насколько преступница хороша собой, – жестко бросил брат Пьетро. – Этот город заполнен прекрасными грешницами, так что я сомневаюсь, что это на него как-то повлияет.

Фрейзе взглянул на Луку, который продолжал смотреть в окно.

– По-моему, это слишком сурово, – сказал он. – Неправильно как-то. Я знаю, что они фальшивомонетчики, но, по-моему, наказание для такого преступления слишком суровое. Мне бы не хотелось отправлять их на смерть.

Лука, почти не прислушавшийся к их разговору, оторвался от своего молчаливого созерцания канала.

– Они должны были знать о наказании, когда шли на это преступление, – проговорил он. – И они уже получили огромное богатство. Ишрак, кажется, говорила, что видела на причале шесть мешков золота? А ты сам ведь видел формы для отливки и их горн?

– Я же не говорю, что они невиновны. Просто думаю, что они не должны из-за этого умирать, – не сдавался Фрейзе.

Лука покачал головой, словно эта задача была ему не по силам.

– Решать не нам, – сказал он. – Я только расследую. Моя задача – найти признаки конца света, а если я обнаруживаю грех или проступок, то сообщаю церкви в случае греха и властям – в случае преступления. Тут явное преступление. И о нем явно надо сообщать. Какой бы хорошенькой ни была девушка. Таков приказ милорда.

– Но они не просто фальшивомонетчики! – настаивал Фрейзе. – Они и расследователи, как и ты. Они что-то изучают. Они ученые. Они много знают.

Он засунул руку в просторный карман куртки и извлек оттуда кусочек стекла.

– Смотри, – сказал он. – Их интересует свет, как и тебя. Я украл это для тебя. С письменного стола Джасинты.

– Украл?! – возмутился брат Пьетро.

– Украл у фальшивомонетчицы. Украл у вора! – парировал Фрейзе. – Так что это почти и не воровство. Но разве тебя не интересуют именно такие вещи? А она тоже все исследует. Она расследователь, как ты, а не простая преступница. Может, она знает то, что хотелось бы узнать тебе. Ее не следует отправлять в тюрьму.

Лука восхищенно ахнул, словно человек, увидевший чудо.

– Это стекло превращает солнечный свет в радугу! – воскликнул он. – Как в том мавзолее. Как оно это делает?

Он тоже полез в карман и вынул осколок стекла из Равенны. Оба, положенные рядом, разбросали по столу радужный веер. Ишрак протянула руку так, чтобы ее палец попал в радужный свет. Они сразу же увидели отброшенную ее пальцем тень, а у нее на руке оказались остатки радуги. Она перевернула руку так, чтобы цвета расположились от ее пальцев до ладони.

– Я держу радугу! – потрясенно прошептала она. – Я держу радугу!

– Как такое возможно? – вопросил Лука. Он подошел ближе, унес стекло к окну и посмотрел сквозь него, убеждаясь, что оно совершенно прозрачное. – Как кусок стекла может превратить солнечный свет в радугу? И почему цвета изгибаются, отражаясь от стекла? Почему они не идут прямо?

– Почему бы не спросить у них? – предложил Фрейзе.

– Что?

– Почему бы не попросить, чтобы они показали тебе свою работу или рассказали про радугу? – повторил Фрейзе. – Его знают как алхимика, он должен был привыкнуть, что к нему приходят с вопросами. Почему бы тебе не спросить у него про радугу в усыпальнице Галлы Плацидии? Проверь, что мы можем у них узнать, до того как на них доносить. Конечно же, нам надо узнать о них побольше. Ты же хочешь узнать, почему у нее лежало стекло, которое делает радугу?

– Ты влюбился в эту девушку, – открыто обвинила его Ишрак. – И хочешь дать им отсрочку.

Фрейзе повернулся к ней с видом оскорбленного достоинства.

– На самом деле я питаю глубокий интерес к происхождению радуг, – заявил он. – Не знаю даже, про какую девушку ты говоришь!

Изольда рассмеялась, и даже брат Пьетро выше поднял голову, услышав открытую радость, звучащую в ее голосе.

– Ах, Фрейзе, признайся уж! Ты влюбился в этом городе, где, похоже, все влюблены.

– Все? – с многозначительным видом спросил Лука, однако она отвернулась с чуть покрасневшими щеками и ничего не ответила.

Фрейзе прижал руку к сердцу.

– Я не выдаю секретов, – благородно произнес он. – Может, я ей нравлюсь? А может, нет. Я никому ни слова не скажу в любом случае. Но я все равно считаю, что вам следовало бы поговорить с нею и с ее отцом, прежде чем выдавать их дожу и его людям. Нам надо больше узнать о том, что они делали в той своей странной тайной комнате. И почему бы нам не предупредить их, что их карта бита и им надо заканчивать свои дела и уезжать?

– Недопустимо, чтобы они просто закончили свои дела и уехали, и на этом было бы все! – раздраженно воскликнул брат Пьетро. – Они мошенничеством отняли у местных купцов целое состояние: создали спрос, нажились на золотых ноблях. Они лишили Англию тысяч золотых монет – а может, даже сотен тысяч, приняв украденные у этой страны золотые нобли. Мы сами купили золотые нобли, отдав настоящие деньги за подделку. Это серьезное преступление. Их следует остановить. И потом, приказ милорда ясен: мы должны на них донести.

– Но монеты же не поддельные! – не согласилась Ишрак. – Их стоимость растет с каждым днем. Все на этом зарабатывают. Никто из-за них не стал беднее. На самом деле все богатеют. И мы тоже. Сами венецианцы не хотят, чтобы в этих монетах сомневались. Мы ведь и сами проверили эти нобли, как и распорядился милорд. Эти монеты хорошие, из чистого золота. И сейчас их меняют даже на большее количество золота. Эти монеты лучше, чем просто золото.