Эвританские хроники - Олег Шелонин Страница 40

— Очень признателен, — раскланялся сверху Диментий, — до конца жизни буду помнить его благодеяния.

Юноша соскользнул вниз и торопливо принялся прилаживать веревку себе на шею. Но то ли веревка стала короче, то ли руки у него дрожали — петля не попадала на голову.

— Ну, что стоишь? — сердито шикнул он на палача, растерянно топчущегося внизу. — Я что, за тебя твою работу делать должен?

— По-моему, ему не терпится умереть, — удивленно прошептал Кузя.

— А по-моему, он фат, фигляр, обормот и еще бог весть кто. Непонятно только, на что он надеется. Неужто всю охрану одолеть рассчитывает?

Так как до петли палач не доставал, ему пришлось карабкаться на скамью, которая дрогнула под его ногами.

— Осторожно! — возмущенно крикнул Диментий, выгнувшись дугой. Из вскинутых в попытке удержать равновесие рук вылетела петля и аккуратно легла на шею палача. Палач, выпучив от ужаса глаза, схватил в охапку осужденного и рухнул вниз, крепко держа его в объятиях. Скамейка отлетела в одну сторону, палач с Диментием в другую. Веревка не выдержала двойного груза. Осужденный поднялся первым.

— Знак божий! — заволновалась толпа. Герцог недовольно зашевелился в кресле, сердито буркнул что-то одному из своих приближенных, и тот галопом помчался к помосту с инструкциями для глашатая.

— Артист! — восхищенно протянул Кирилл. — Кузя, давай его выкупим, денег у нас хватит.

— А на кой он нам? — Глаза домового воровато забегали.

— Господа! — замахал руками главный распорядитель смертельного шоу. — Всевышний лишний раз дал понять нам, что все видит. Он не дал погибнуть невиновному! — В подтверждение своих слов распорядитель подскочил к слабо трепыхающемуся палачу, сорвал с него обрывок петли вместе с колпаком и потряс им над головой. — Однако настоящий преступник должен понести заслуженное наказание!

— Кузя, я его все-таки выкуплю!

Кирилл решительно шагнул вперед и поднял в знак миролюбия безоружные руки навстречу ощетинившимся копьями воинам городской стражи.

— Ты кто таков? — грозно спросил суровый, кряжистый воин с медной бляхой начальника на груди.

— Я — человек прохожий и достаточно мирный… пока меня не заденут… — Кирилл говорил с такой спокойной внушительностью, что воин невольно сбавил тон.

— Чего надо?

— Хочу этого молодца выкупить. Ваш закон это позволяет.

Начальник городской стражи пожал плечами и посторонился, пропуская путешественника к эшафоту. Неунывающий Диментий с любопытством осмотрел Кирилла.

— Сколько дашь?

— Была не была, пару сребреников не пожалею! — В глазах Кирилла мелькнули озорные искорки.

— Что? — возмутился Диментий. — Ваше Сиятельство, не соглашайтесь! На мне один костюмчик раз в десять дороже стоит. Да я сейчас с шапкой пройду — больше заработаю!

Диментий сорвал с головы глашатая шляпу, спрыгнул с эшафота и пошел по кругу вдоль приветственно ревущей толпы, от которой его отделяли лишь воины городской стражи. Народ веселился. В шляпу щедро летели медь и серебро. Изредка мелькали золотые и женские украшения. Не успел он пройти и полкруга, как шляпа наполнилась до краев.

— Дядь, дай колпак, — попросил он у палача, ставя шляпу на помост. Палач дикими глазами посмотрел на свою жертву, прижал колпак к груди, кубарем скатился с эшафота и бросился наутек.

— Жадина! Ни себе, ни людям! — неслись ему вслед крики Диментия.

— Прекратить! — Герцога Курдюфа наконец-то разобрало. Казнь превратилась в комедию. — Цену назначаю я! Две тысячи золотых!

— Продешевили, Ваше Сиятельство…

— Согласен, — торопливо согласился Кирилл, пока Диментий своим длинным языком не задрал цену еще выше. — Кузя, котомку!

Герцог только что не сплюнул с досады. Кто мог предполагать, что какой-то голодранец располагает такой суммой? Домовой с несчастным видом подал котомку хозяину и застыл в скорбном молчании.

— Та-а-ак, — протянул Кирилл, — а где остальное? — Кузя виновато потупил взор. — Ладно, с этим потом… Ваша Светлость, у меня тут… э-э-э… тридцать сребреников осталось. Берите, остальное буду должен. Как-нибудь всенепременно занесу…

— Повесить! — взвизгнул побагровевший герцог.

— Не торопитесь, Ваша Светлость.

Два воина, пытавшихся преградить путь мрачной фигуре, укутанной с головы до ног в серый плащ, рухнули как подкошенные. Тяжело опираясь на посох, незнакомец спокойно шествовал к герцогу.

— Стража! Вам за что казна деньги платит? Очистить площадь от смутьянов, а этого — повесить!!! — бесновался герцог.

Кузя втянул голову в плечи, забыв про свой кинжальчик. Кирилл выхватил из-за спины меч, но ринувшихся было в атаку воинов остановило не это. Плащ с незнакомца слетел, и посох завращался в его руках не хуже ветряной мельницы.

— Друид…

— Друид…

— Дельгийский орден… Монах… — прошелестело по рядам городской стражи.

Одно дело — разгонять безоружную толпу, другое — идти на верную смерть, которая материализовалась в лице мрачного воина в серых одеждах.

— Он мой! — тихо произнес друид.

Герцог торопливо закивал головой. Навлечь на себя гнев серой братии — равносильно самоубийству. Монахи не вмешивались в мирские дела, но за обиды, причиненные ордену, мстили жестоко. В Эвритании это знали все… кроме Кирилла.

— Ну уж дудки! — решительно заявил он. — Вот ваши тридцать сребреников, и он мой! — Кирилл кинул полупустой кошелек к ногам герцога и с вызовом посмотрел на монаха.

— Хочешь помериться силой? — удивленно поднял бровь друид.

— А почему бы и нет? — задорно ответил Кирилл. Впервые с Диментия слетела бесшабашная веселость.

— Отступись, парень, — торопливо зашептал он на ухо Кириллу, возникнув перед ним как из воздуха. — Монахи бьются до последнего. Обнажив меч, друид должен погибнуть или убить врага.

— А друга?

— На друзей оружие не поднимают.

Кирилл усмехнулся и воткнул меч в землю.

— А мы и не будем поднимать. Эй, друид! Сможешь одолеть меня без всякого оружия? Одними голыми руками? Победишь — он твой!

— Хитер, — улыбнулся друид, — жаждешь похвастаться, что бился с монахом и остался в живых? Будь по-твоему.

Он не глядя кинул посох в сторону Диментия.

— Сохрани.

— Одного поля ягоды, — хмыкнул Кирилл. — Как это я сразу не догадался?..

Однако рассуждать на эту тему было уже некогда, ибо монах взмыл в воздух, целя ему пяткой в лоб.

— Очень похоже на карате, — прокомментировал Кирилл, легко уходя от удара. Монах, рассчитывавший затормозить с помощью головы противника, по инерции пролетел дальше и с трудом удержал равновесие, пытаясь одновременно приземлиться в боевой стойке и развернуться к Кириллу лицом. Самое неприятное — «провалиться», потерять противника из виду. Друид ожидал удара вдогон, но противник не нападал. Широко улыбаясь, он застыл в боевой стойке и манил монаха к себе легким движением ладони левой руки.