Пойдем ловить чудовище! - Ася Плошкина Страница 40

– Выходит, ты… – Мальчик замялся, нужные слова никак не желали приходить ему в голову.

– Это было так давно… – Люка неожиданно заговорила. – Я и не помню всего. Помню только как драз-з-знили, как кричали мне вслед это обидное проз-з-вище. Помню, что на свой день рождения я всегда была одна, и, если болела, никто не справлялся о моем здоровье. Кажется, я с-с-сама была в этом виновата – так мне говорили. – Она помолчала пару минут, а потом продолжила: – Что я была грубиянкой и врединой. Никому не помогала, з-з-задирала нос, была не с-с-слишком приветливой. Так что, получается, я все это заслужила…

Она вдруг вспомнила, как приходит на берег моря, чтобы поплавать, и толпа ребят – загорелых, усыпанных веснушками и каплями воды – при ее появлении разом прекращает оживленный разговор. А потом все хором начинают шипеть, и в этом зловещем шипении слышится одно слово – липкое, противное слово «злюка». Она отворчивается, делает вид, что не замечает, но шипение становится все громче и наконец перерастает в оглушительный хохот…

– Я тогда сдалась, убежала, – проговорила Люка, глядя в пустоту. – И пос-с-следнее, что помню, – это острые скалы. Мокрые, скользкие… Я с-сильно поранила ногу, а потом не удержалась и полетела вниз… – Она горько усмехнулась. – Плавала я раньше не так хорошо, как сейчас.

Наступило молчание – долгое и тревожное. Наконец Лёля взяла холодную руку и крепко сжала ее в своей.

– Ты ни в чем не виновата, Люка! – тихо проговорила девочка.

Худые плечи зеленовласки приподнялись и снова опустились.

– Нет, виновата, – проговорила она еле слышно. – Если бы не мой скверный характер, у меня бы обяз-з-зательно были друзья. А если бы у меня были друзья, я бы не оказ-з-залась одна на скалистом мысе. И вот теперь я здесь, и винить мне, кроме себя, некого.

– Никто не заслуживает такого отношения, – горячо возразила Лёля. – Будь он хоть трижды врединой. Никто, слышишь?

– Обижать тебя они не имели права! – Петрик был вне себя от возмущения. – Ух, я бы им показал!

Люка прерывисто вздохнула и ничего не сказала.

– Я никогда не слышала ничего печальнее твоей истории, – призналась Лёля и почувствовала, как ей на глаза наворачиваются слезы. – Наверное, исправить уже ничего нельзя, но… Знай, что теперь у тебя есть целых два друга. Мы будем приходить к тебе в гости так часто, как сможем. И ты обязательно приплывай к маяку – я уверена, мама не будет против.

– Спасибо, – проговорила Люка еле слышно. – Я думала, что если у меня не получилось найти друзей, пока я была человеком, то теперь уж точно никогда не получится. Ведь я превратилась в такое с-с-страшилище…

– Никакое ты не страшилище! – запротестовал Петрик. – Кстати, я все хочу спросить… Только чур не обижаться! Ты русалка?

– Вряд ли. Они очень крас-с-сивые. А как поют… Не то что я! – печально кивнула зеленовласка.

– Наверное, ты нага, – предположила Лёля.

– Выходит что так, – хозяйка озера пожала плечами.

Петрик нахмурился, стараясь что-то припомнить.

– А! – наконец просиял он. – Наги – это те самые, про которых говорилось в сказке. Ну со змеиными хвостами.

– В сказке? – Хозяйка грота недоверчиво посмотрела на мальчика. – В какой еще сказке?

– Лёля, – Петрик кивнул на подругу, – говорила о какой-то легенде про затонувший остров и людей со змеиными хвостами.

– Ос-с-стров? – переспросила нага, вытерев слезы тыльной стороной ладони.

– Ну да, затонувший остров. И вас там таких очень много – вроде бы целое королевство, прямо на морском дне. Трезубцы, танцы в полнолуние и все такое. – Петрик недоумевал, почему нага вообще об этом спрашивает, – ей-то, как никому другому, должно быть все известно.

– Нас-с-с… Много? – прошептала Люка, и в ее больших желтых глазах вспыхнула надежда. – А где оно находится, это королевство?

– Мы точно не знаем, – замялась Лёля. – Но мама рассказывала, что где-то между Русалочьей косой…

– З-з-наю такую, – кивнула нага.

– …и Сосновым островом.

Зеленовласка погрузилась в раздумья – она чуть наморщила лоб и едва заметно шевелила губами, словно говорила сама с собой. Лёля и Петрик терпеливо ждали. Наконец Люка встрепенулась и посмотрела на детей.

– Время! – заволновалась она. – Мы теряем драгоценное время! – Нага громко ахнула и соскользнула в воду. – Вы же так ничего не ус-с-спеете! Скоро рассветет, а после восхода солнца искать чудовищ – безнадежное дело. Такие уж у них нравы – обяз-з-зательно подавай темную ночь и мрачную пещеру, – нага развела руками.

– Значит, пора! – заторопился Петрик. – Но как же нам попасть на тот берег?

– Ах, это… – замялась Люка.

Она выловила из озера блуждающий огонек – оказалось, что это крохотная мерцающая рыбка, – и осветила дорожку из круглых камней, едва прикрытых водой.

– Хитро придумано, – сказал Петрик, оценивающе глядя на эту зыбкую тропинку. – Дорога вроде бы и есть, но попробуй ее найди.

– Да, – кивнула Люка. – Незачем чтобы здесь ходили вс-с-се кому вздумаетс-ся. – Янтарные глаза вспыхнули гневными искорками, и Люка почему-то посмотрела туда, откуда пришли ее новые друзья.

– Не упасть бы, – сказала Лёля, подходя к кромке черной воды и готовясь прыгнуть на камушек.

– Я поймаю! – заверила ее Люка.

Ловко перескакивая с одного камня на другой, Лёля и Петрик направились к противоположному берегу. Им казалось, что они ступают прямо по зеркальной водной глади. Рыбки-фонарики описывали у них под ногами круги и восьмерки, не давая сбиться с курса и, чего доброго, рухнуть в воду.

– Вот и все, – Лёля первой выпрыгнула на темный берег и махнула рукой. – Спасибо тебе, Люка. Скоро увидимся!

– И, чур, больше не реветь! – Петрик широко улыбнулся.

– Хорошо, не буду… Развела тут с-с-сырость, с-с-самой с-стыдно, – смутилась нага.

Из грота вел еще один туннель, и друзья уже почти нырнули в темноту, но Петрик вдруг обернулся и взволнованно спросил:

– А какое оно, чудовище? Огромное? Страшное?

– Это вам решать, – Люка загадочно подмигнула и, взмахнув хвостом, скрылась под водой.

Глава 24
Всемирно известный охотник

Неприятные воспоминания умеют охотиться не хуже самых известных охотников. Даже вооружившись ружьем и плохим характером, спрятаться от них может быть очень непросто.

Охотник усмехнулся, отряхнул с пышных усов кексовые крошки и спрятал бинокль. Глупые детишки сами показали ему дорогу к чудовищу, так что теперь он вполне может обойтись без этой нелепой карты. Пряча в усах самодовольную ухмылку, Лео Хвастовский начал спускаться по горному склону и вскоре вернулся в спящий городок. Конечно – в этом он не мог не признаться хотя бы себе – его немало удивило диковинное представление с лунными лучами и серебристыми искрами. Такого ему еще не приходилось видеть, а ведь он побывал в самых разных уголках мира. Но время для раздумий сейчас было неподходящее, и Лео Хвастовский заключил, что все эти фокусы с зеркалами и луной – верный признак того, что он на правильном пути. Если здесь творится такая чертовщина, значит, без чудовища и впрямь не обошлось. Охотник неспешно прогулялся до пристани, где сонно покачивались на волнах несколько маленьких лодочек, – почти все рыбацкие суда сейчас плавали где-то далеко от Зеркальной бухты. По дороге Лео Хвастовский никого не встретил – с появлением чудовища обитатели городка перестали ходить друг к другу в гости и, когда на бухту опускались сумерки, старались покрепче запереться дома. Не особенно церемонясь, охотник запрыгнул в первую попавшуюся лодку, а потом отвязал ее от причала и налег на весла.