ТАЙНА ЗОЛОТОГО ОРЛА - Игорь Леденёв Страница 40

На улице Советской, в доме номер 1 без семьи и родных жил скромный преподаватель истории педагогического института, Николай Иванович Михайленко – пятидесятидвухлетний, высокий, худой, интеллигентного вида, внешне очень напоминающий богомола. Преподаватель носил массивные очки в роговой оправе и постоянно приглаживал седеющие волосы правой рукой назад. Когда-то зачёсывал волосы направо, оставляя слева ровный пробор, но потом решил зачёсывать назад. Упрямые патлы, упорно не хотели ложиться в новом направлении, и Николай Иванович постоянно их поправлял. Эта привычка придавала педагогу вид чудаковатый и беззащитный. Ещё одна особенность скромного преподавателя: на немолодом, но интересном лице сияли, абсолютно, детские, искренние, карие глаза. Их яркий блеск не могли затемнить даже толстые стёкла роговых очков.

Михайленко сам занимал однокомнатную квартиру с большой кухней. Из двух окон его комнаты открывался «чудесный» вид на «шестой отдел» [25]милиции, горисполком, с трепыхающимся на крыше красным флагом и Октябрьский парк.

Вечерами Николай Иванович усиленно занимался историей и размышлял о будущем. В один летний вечер засиделся за книгами до глубокой ночи. Ночь тихая, тёплая. Время летело быстро. Вдруг, внизу послышались тупые удары, словно кто-то бил в дверь. Затем, что-то хрустнуло, и послышался шум падения тяжёлого тела. По лестнице зацокали быстрые шаги.

«Как я забыл! Сегодня должны прийти «носильщики венка»! – вспомнил Николай Иванович.

«Нужно было открыть дверь подъезда».

Но в это время во входную дверь уже позвонили, и преподаватель поспешил открывать ночным гостям.

На лестничной клетке стояли двое. Один – стройный «Апполон», даже широкая рубашка не скрывает накачанных мышц. Другой – высокий и худощавый, с копной не послушных волос, как у самого Михайленко. На правом боку плотно сидит холщовая, зелёная сумка.

– Здравствуйте! Нам нужен Николай Иванович Михайленко, – сказал «Апполон».

– Я и есть Михайленко. Проходите. – Николай Иванович впустил ребят, проверил, нет ли кого в подъезде, закрыл дверь.

Когда замок защёлкнулся, с дверного косяка выскочили навстречу друг другу две железные пластины и сомкнулись с лёгким хлопком. Шов между пластинами бесследно исчез, как при невидимой сварке. На месте двери оказалась гладко оштукатуренная стена. В оконных проёмах тоже сомкнулись пластины, и квартира стала похожа на хорошо укреплённый, подземный бункер.

– Разувайтесь, мойте руки и проходите в кухню, – хозяин квартиры жестом указал в сторону ванны.

Друзья зашли в ванную комнату. Обычная советская ванная, с крашеными голубой краской стенами и белым плоским умывальником наводила уныние. Даже не хотелось принимать душ с постоянно капающего рассекателя, с живописным кружочком ржавчины. После посещения ванны отправились в кухню. На кухне весело посвистывал поржавевший чайник.

Уставшие, но с умными, живыми глазами, ребята с интересом смотрели на нового знакомого.

– Да, совсем забыл, – растерянно произнёс Николай Иванович. – Сначала нужно положить сумку в сейф.

Михайленко провёл друзей в комнату, взял у Димы его ношу. Жилистые руки легко подхватили венок и положили в старенький сейф. Когда дверца захлопнулась, и швы разгладились, сейф стал походить на железную болванку.

– В небесную камеру хранения уже поздно ехать. Пусть до утра тут полежит, завтра спрячем надёжнее.

Чайник тем временем уже выкипал. Из остренького, прогнившего носика валил густой, белый пар, как из трубы паровоза.

– Пойдёмте пить чай, – рассеянно произнёс Николай Иванович.

Сели за скромный стол.

– Как Вы добрались? – спросил радушный хозяин.

Ребята кисло улыбнулись.

– Спасибо. Очень хорошо. Просто замечательно, – пытался шутить Андрюша.

– Вы прошли через туннель под монастырём? – поинтересовался Михайленко.

– Ага. И с большим комфортом доехали в экспрессе цветного потока, – ответил Андрюша.

– А перед этим побывали на незабываемом шоу: нас чуть не сожрал огромный кабан, не закусали змеи и не расстреляли жандармы, – включился Дима.

– А ещё перед этим, по воде за нами гонялись ослепительные водяные монстры, по суше – потешные демончики, с воздуха атаковали обворожительные гарпии. В пещере сопровождал симпатичный адский броненосец, а в узком проходе, куда ему, к сожалению, не удалось заползти – энергичные огнетелые существа.

– Что ж Вы хотели! Взялись за опасное дело. Назвался груздем, полезай в кузов. – Николай Иванович пытался говорить спокойным голосом, но было заметно, он обеспокоен услышанным. – Необходимо пересидеть несколько дней у меня, и я отправлю Вас в Полтаву будущего. Отдыхайте, отсыпайтесь. На улицу не выходить. Сейчас важный этап. Если выдержите, всё будет нормально.

Ночное небо тревожно светилось миллиардами звёзд. Седая луна зловеще отсвечивала на траурном небосклоне. На крыше самого высокого здания в городе, бывшей колокольне разрушенного Успенского собора, превращённого в музей атеизма, возле потускневшего, позолоченного шпиля, неподвижно стоял Господин. Выразительные глаза буравят поверженный ним город, чернеющий не латаными крышами, покосившимися домами и тёмными пятнами дико растущих деревьев.

Над низложенным городом клубится чёрная мгла. Обычные люди не видят тёмные, витиеватые потоки, но Господин любуется ими. На скуластом лице появилась самодовольная улыбка.

Рядом с колокольней, на месте разрушенного собора разбили газон, пестреющий жёлтыми точками хаотично выросших одуванчиков. Господин глянул на газон. Из остатков фундамента храма ещё исходит слабый белый свет.

Вдруг луна сделалась огромной и засветилась, как люминесцентная лампа. Лунные пятна стали чётче и превратились в ощетинившегося, свернувшегося дракона. Чудовище внимательно глянуло на Господина чёрными глазами и подмигнуло.

Господин расправил плечи. За спиной хлопнули перепончатые, когтистые крылья, как у гигантской летучей мыши. Легко взмахнув, «Чёрный Икар» быстро полетел над ночной Полтавой. Тень от расправленных крыльев, тёмным шёлком, накрыла весь город. Повелитель с наслаждением летал над своей вотчиной, по несколько раз кружа над одними и теми же местами.

Неровная каменка Мазуривского Яра отсвечивала тёмной водой в узких канальцах между камнями. Парк «Победа» спускался ощетинившимися деревьями до тихих прудов, затянутых коричневой тиной. Центральные улицы белели низкими мазанками. Все дома отсвечивали тёмным, и только Спасская и Макариевская церкви светили слабым белым светом. Летун болезненно морщился, глядя на тусклые церковные кресты.

Красный флаг на здании горисполкома нервно трепыхался на ветру. Вдруг, полотнище наполнилось настоящей кровью, набухло и запузырилось. Кровь начала капать на крышу, мостовую, на землю и разбрызгиваться по всему городу.