Зверолов - Александр Рудазов Страница 40

— Возникнет прецедент. Если мы спасем одного, в следующий раз скажут — давайте спасем и другого. Чем эта девушка лучше остальных, которых уже принесли в жертву? Почему она заслуживает спасения, а они нет?

— Да потому что она нуждается в спасении здесь и сейчас! Разве, увидев тонущего человека, вы станете рассуждать — я не могу вытащить из воды всех, так пусть и этот продолжает тонуть?! — всплеснул руками Мимун. — Мы могли спасти и остальных принесенных в жертву, верно. Возможно, нам следовало это сделать. Но они уже погибли, и этого мы уже никак не изменим. Зато спасти эту конкретную особь мы вполне в силах!

— Это аргумент, — согласился дипломат. — Хотя я еще не полностью убежден. Вытащив из воды тонущего, вы спасете его окончательно. Но что будет с этой вашей девушкой, когда мы улетим? Нам придется либо оставить ей охрану, либо придумать что-то, в силу чего ее больше не тронут. Это в любом случае будет очень серьезным вмешательством в жизнь племени, а жизнь самой девушки в любом случае станет очень некомфортной.

— Вот уж в самом деле проблема… — пробормотал Троост.

— Вы что-то имеете возразить? — приподнял бровь дипломат.

— Да, если позволите. Я, конечно, не этнограф, а зоолог. Я работаю с животными. В молодости я около двух лет провел на Авалоне, наблюдал за большой стаей синих паукообезьян. Очень умные животные, даже умнее дельфинов. Они ведут кочевой образ жизни, перемещаются по деревьям, за день могут пройти до полусотни километров…

— К чему вы ведете, Троост?

— Секундочку. В отличие от тех же дельфинов, паукообезьяны не склонны к взаимовыручке. Если кто-то из стаи повредит конечность, заболеет или просто состарится, он уже не может двигаться с достаточной скоростью и начинает замедлять стаю. Обычно он уходит сам. Если нет — его изгоняют. Если он упорствует — могут даже убить. Но как бы ни обернулось дело, в одиночестве он быстро погибает. И тогда я стал отлавливать таких обреченных особей и отправлять их в зоопарк. Понимаете, что я имею в виду?

Дипломат пожевал губами. Несмотря на должностные обязанности, он был прежде всего человеком. Разумеется, ему и самому хотелось спасти невинное существо.

— Хорошо, — прикрыл глаза он. — Беру ответственность на себя. Однако теперь мне хотелось бы услышать, как вы предполагаете действовать. Вмешательство должно быть минимальным, и, разумеется, никакого насилия.

— До жертвоприношения еще почти целый день, — радостно сказал Мимун. — Мы просто незаметно выведем Поющую Радугу за пределы стойбища, а там во флаер — и пусть ищут.

— Не пойдет, — покачал головой дипломат. — Я по-прежнему утверждаю, что спасение только одного человека в данном случае будет половинчатым решением.

— Не хочу показаться занудой, но они не люди, — уточнила Данцер.

— Слово «человек» означает не только определенное млекопитающее из отряда приматов, но и вообще разумное существо. Безусловно, с биологической точки зрения называть рептилоидов Ла-Форше людьми неправомерно, однако с социальной это вполне допустимо. И если уж мы решились на вмешательство, следует довести дело до конца. Человеческие жертвоприношения должны прекратиться.

— Но… но как?.. — пожал плечами Мимун. — Вряд ли мы сможем их просто уговорить. Придется применять силу, а это…

— Зачем силу? — впервые заговорил военный атташе. — Существуют же и психологические атаки.

— В смысле?

— Они же принимают нас за богов, верно?

— Нет, неверно, — не удержался от усмешки Мимун. — Не знаю, кем они нас считают, но уж точно не богами. К богам обычно проявляют… ну… хоть какое-то уважение. А мы для них никто. Пустое место.

— Ну так давайте продемонстрируем, что они ошибаются. Сделаем какой-нибудь большой бум-бабах, устроим парочку знамений и скажем, что боги хотят лично забрать свою жертву. Ну и чтоб больше никого наверх не посылали. Пусть, не знаю, овец на алтарях режут, или кто там у них…

— Знамений?.. А каких именно?

— Да мало ли вариантов? Фейерверки, голограммы, полетаем на огнедышащих стальных птицах… устроим им большое шоу! И я даже не предлагаю ничего взрывать — обойдемся чисто иллюминационными методами.

— Простите, можно уточнить? — раздался мягкий голос корабельного мозга. — Когда именно состоится этот их ритуал?

— Если ничего не изменится — в полдень. Раньше они всегда проводили его в полдень.

— В таком случае я могу предложить идеальный вариант. Не нужно никаких фейерверков и голограмм — нам поможет сама природа.

— Что вы имеете в виду?

— Помните трюк, примененный когда-то Колумбом? Двумя минутами после полудня на этой долготе можно будет наблюдать полное солнечное затмение…

Дипломат еще немного поразмышлял, медленно кивнул и сказал:

— Даю «добро». Но никакого оружия. Даже стоперов.

На следующее утро все этнографы, половина экипажа, дипломат, военный атташе и Маартен Троост явились в стойбище. Увидев сразу четырнадцать гостей, рептилоиды явно не обрадовались. Они уже выпотрошили и разделали вчерашнего глотосвина, а теперь собирались его жарить и совершенно не стремились делиться со всеми подряд.

Но по крайней мере они не прогнали землян. Даже позволили снова присоединиться к пиршеству. Хотя многие и бросали на чужаков взгляды «самим мало, а тут еще эти…».

Часть землян стояла за то, чтобы начать все прямо сейчас, не дожидаясь жертвоприношения. Конечно, с затмением совпало удачно, но оно особо не нужно. Земные технологии могут устроить и куда более впечатляющее зрелище.

Включить рептилоидам какой-нибудь современный голофильм в мегамасштабе — и довольно с них. «Гнев Сверхновой», например, или «День последний». Когда в небесах разверзнется черная дыра и оттуда поскачут Четыре Всадника, трудно будет остаться равнодушным.

Но было все же решено, что это чересчур. Действовать надо как можно мягче и естественнее.

И вообще, грех не воспользоваться таким удачным случаем. Фильм можно и завтра посмотреть, а затмение на бис не повторят.

Так этнографы сидели вокруг очагов, на которых жарилось мясо, и напряженно обсуждали план. Чтобы туземцы ничего не заподозрили, делалось это молча, текстовым набором. Инфы создали виртуальный круглый стол, в допреальности появились карты и чертежи. Над Поющей Радугой повисла огромная красная стрелка — чтобы никто не забыл, кого тут нужно выручать.

Наконец пиршество закончилось. Шаман произнес ритуальную фразу, и рептилоиды двинулись к святилищу. Судя по тому, как они поглядывали на Поющую Радугу, та и впрямь была обречена.

А земляне тревожно уставились на часы. Слишком рано, еще шесть с половиной минут!

Все рассчитывали, что затмение начнется до ритуала. Уже было распланировано, как Мимун встанет в дверях святилища подобно ветхозаветному пророку и провозгласит, что само небо против разбазаривания человеческих кадров. Сегодня утром он целый час репетировал свою речь. Долго играл с программой модуляции голоса, выбирая самый внушительный тембр. А они уже… дверь уже закрывается!