Нечто оМИФигенное - Роберт Линн Асприн Страница 40

Я попытался немного растянуть воротник узкой официальной туники, в которую, поддавшись уговорам Маши, позволил себе втиснуться. Если бы она не была столь ценной для нашей команды, я бы изыскал тактичный способ оказаться в этот особый для нее день где-нибудь в другом месте. Но если у вас есть хоть капля разума, вы никогда не скажете «нет» сочетающейся браком даме, ежели не намерены закончить фразу словами: «…конечно, я не против того, чтобы облачиться в наряд обезьяны, крутящей ручку уличного органа». Что, естественно, вынудило моего бывшего ученика, а ныне партнера спросить: «А что это за орган?» Когда я ему все объяснил, он сказал, что, по-видимому, это все же какое-то орудие пытки. По здравом размышлении я с ним согласился, ибо наш слуховой аппарат тоже в некотором роде орган.

За девочками потянулась орава наряженных пажами мальчишек. Их вид полностью соответствовал моему настроению. Я, разумеется, был хорошо знаком с экстравагантным вкусом Маши, но здесь она явно перебрала с красками. Я на ее месте ни за что не позволил бы ребятишкам влезть в шелковые бриджи с коралловыми и розовыми полосами, а головы украсить такого же цвета беретами. Нелепый наряд дополняли аквамариновые туники. Ураган красок уже действовал на мои оптические нервы, а главное событие еще и не началось.

Не успел я об этом подумать, как в зал ввалилось все стадо. Почти все подружки невесты своими округлыми формами весьма напоминали Машу, но ни одна из них по-настоящему не тянула против ее великолепия. (Я употребляю слово «великолепие» только потому, что это ее день и я должен проявлять предельную тактичность.) Маша всегда источала уверенность и тепло, что сделало ее друзьями всех самых крупных дам королевского двора. Она служила для них ролевой моделью, позволяя им оставаться такими, какие они есть. Маша обзавелась здесь массой друзей и подруг. Даже с королевой Цикутой, которой на конкурсе «Девиц без друзей своего пола» я бесспорно присудил бы первое место, у Маши установились сердечные, чуть ли не теплые отношения.

Пребывая в несвойственном ей состоянии неуверенности, Маша проконсультировалась о цвете нарядов с Банни, у которой по части моды все в порядке. В результате вместо безумия диких расцветок я увидел на подружках невесты вполне пристойные наряды из бледно-розового шелка. Несмотря на различие в телосложении и размерах дам, розовый шелк не столько привлекал внимание, сколько подчеркивал их разнообразные достоинства. Банни выглядела просто сногсшибательно! Даже с зелеными волосами Тананды розовый шелк смотрелся вполне прилично. Тананда походила на экзотическую, безукоризненной формы орхидею. Одеяния всех подружек невесты, которых мне доводилось видеть ранее, напоминали либо постельные покрывала, либо саваны восставших из могилы мертвецов. Я мысленно добавил несколько дополнительных очков в копилку Банни за ее искусство и в копилку Маши за умение вовремя обратиться за помощью.

Но все эти изыски закончились с появлением марширующего оркестра. Две дамочки в розовых и голубых юбчонках, таких коротких, каких не носила даже Тананда, влетели в зал и принялись крутить фликфляки на белом ковре. Вслед за ними возник тамбурмажор в ярко-оранжевой с синим униформе. Остановившись в дверях, он что есть силы дунул в свисток. Затем воздел кверху жезл и двинулся в зал, ведя за собой армейский оркестр Поссилтума в полном составе. Оркестранты, естественно, играли Свадебный марш Хонивагена. Эта бестолковая музыка, к великому сожалению меломанов, стала знаковой мелодией на всех свадьбах во всех измерениях. Поскольку оркестр явно делал упор на волынки и горны, музыка оказывала на слух примерно такое же воздействие, как одеяние музыкантов на зрение. Поскольку изверги обладают более тонким слухом, нежели пентюхи, я был готов прикончить любого еще до того, как они, разделавшись с Хонивагеном, принялись за хит, именуемый «Хорошенькая девчонка – сладкая песня».

Под эту зажигательную мелодию в зал вступила колонна изрядно смахивающих на попугаев гвардейцев. Восемь бравых парней расположились на равном расстоянии друг от друга вдоль белого ковра и высоко подняли знамя Поссилтума. Еще десять воинов – все пентюхи во цвете лет – вошли вслед за знаменосцами, оголили мечи и вознесли клинки вертикально перед своими носами. Затем, повинуясь команде, они образовали из мечей нечто вроде арки. Оркестр замолчал посередине песни, и ударил боевой марш Поссилтума. Под эту бравурную музыку в зал вступил Большой Джули. Он был облачен в свои самые лучшие сверкающие доспехи. Латы довольно громко клацали, а ножны меча колотились о поножи.

Имела место горячая дискуссия, кому быть шафером генерала, и бывший военачальник оказался превосходной кандидатурой. Тем более что, согласно традиции, основной задачей шафера было торчать у дверей и не пускать на торжество незваных гостей. За исключением меня, Гвидо, Нунцио и нескольких силовиков из команды Дона Брюса, приглашенных на свадьбу, Большой Джули был единственной крупной и достаточно злобной на вид особой мужеского пола, способной предотвратить любое вторжение. Как только Большой Джули вступил в зал, в дверях возник Хью Плохсекир.

Если когда-нибудь и были женихи, не психовавшие во время церемонии, то лично я их не видел. На лбу бравого генерала чуть ниже края шлема выступили громадные капли пота. Плохсекир имел полное право нервничать, получая потрясающую жену и кучу ее опасных друзей в придачу – друзей, которые станут тщательно следить за тем, чтобы семейная жизнь не несла ей слишком больших неприятностей. Стоящие близ меня гости отступили еще на несколько шагов, и я понял, что снова улыбнулся. Тем не менее жених держался с военной выправкой. Весьма недурственно, учитывая положение, в которое он попал.

Плохсекир был уже не молод, но и Машу вряд ли можно назвать весенним цыпленком. Терпеть не могу всякие проявления сопливой сентиментальности, но все же меня радовало, что они нашли друг друга в этот период их жизни. Меня всегда восхищала честность и порядочность генерала. Он стоял во главе вполне приличной армии. Она же была потрясающей женщиной и вполне приличной волшебницей, хотя ее волшебная сила и зиждилась на разного рода магических артефактах. Словом, они являли собой прекрасную пару.

Плохсекир рванулся вперед, но, видимо, вспомнив, кто он и где находится, обрел былое величие и двинулся с высоко поднятой головой, одаривая улыбками гостей, которых успевал узнавать в толпе. Я поймал его взгляд, и он приветствовал меня кивком. Я ответил ему тем же. Воин отдавал дань воину, бизнесмен – бизнесмену. Оказавшись в центре зала, он снял шлем и вручил его Большому Джули.

В зал ворвалась группа акробатов, за ними последовали жонглеры и глотатели огня. Затем на белую дорожку под звуки цитр, арф и флейт вступили танцовщицы. Они шествовали, заигрывая со стоящими вдоль ковра гостями, и размахивали цветными шелковыми шарфами. Казалось, танцовщицы окружены прозрачными радугами. В центре этой веселой группы находилась золоченая повозка, которую вдоль прохода влекли восемь розовых и голубых пони. На повозке восседал высокий худощавый и бородатый человек в черных кожаных штанах и серебряной тунике. Бородач наигрывал арпеджио на изящной серебряной арфе.

– Отлично поставлено, – прошептал Корреш.

Чтобы никому не загораживать путь, он стоял за моей спиной, привалившись к колонне. В ответ на его слова я лишь молча кивнул. Ни он, ни я не хотели участвовать в церемонии, да и нужды в этом не было, и без нас все шло как нельзя лучше.