Темная сторона российской провинции - Мария Артемьева Страница 40

Бригадир заглянул в бумаги, сверился с техзаданием.

— Не знаю. Про решетку мне ничего не говорили, не моя печаль. Своих дел по горло.

Махнул рабочим:

— Ну, чего встали? Приступай. Сегодня надо и начать, и кончить.

Подчиненные его замялись, перетаптываясь на месте. Один из бригады, самый старый, проворчал:

— Не по-людски. Тут же кладбище вон… Как же так, Иваныч?

Бригадир обернулся.

— Кладбище? Ну и что, что кладбище! Вся земля под ногами у тебя — кладбище. Да и не хоронят здесь давно. Сам не чуешь, что ли? Вон как тут все заросло. Скажи им!

Бригадир ткнул толстым пальцем в сторожа. Тот опешил. А бригадир, не дожидаясь поддержки или подтверждения, заговорил, прижимая к груди пухлую руку:

— Мужики, я все понимаю. Тут бы вам, конечно, бухнуть, прежде чем соваться. Но тянуть нельзя. Дело такое. Прознает кто из местных — хлопот не оберемся. Пойдут еще всякие активисты под бульдозер с плакатами кидаться, как бойцы под танк в 41-м! Администрацию-то ведь жалобами уже завалили. У мэра вон две секретарши и у обеих нервный тик от этого объекта. Нам бы побыстрей дельце провернуть, от греха подальше…

— А чего хоть строить-то здесь собираются? — робко встрял в разговор сторож.

— Казино с роялем! Твое какое дело? — вызверился бригадир. И снова обратился к подчиненным: — Ну, чего стоите-то, вашу дивизию?! Если за сегодня все сделаем, заплатят еще и по сверхурочным. Договорились-то аж в три цены!

И только после, когда рабочие, ворча и переругиваясь, надели рукавицы и разобрали привезенные трактором кирки и лопаты, — бригадир повернулся к сторожу и все-таки соизволил пробормотать:

— Чего-чего? Больницу новую. Для всего города дело нужное.

— Ну да, — кивнул сторож. — Оно и удобно. Рядом будет: и лечить, и хоронить. Мементо мори, так сказать.

Бригадир покосился на синюшную испитую физиономию кладбищенского философа, но промолчал. Сплюнул и отошел в сторону — покрикивать на рабочих, приступивших уже к делу.

* * *

Бульдозер зарокотал, развернулся и, ударив железным ковшом по ближайшей гранитной плите, упал вниз, вгрызся в землю, разрывая траву. Густо сплетенные белые корни из вывороченного дерна полезли наружу; коричневые плети шиповника, с повисшими на ветках багровыми каплями плодов, лопаясь, волоклись вслед за железом. Сыпалась черная земля, стучали, валясь друг на друга, ржавые оградки, дряхлые облезлые бордюры и гранитные плиты.

Рабочие, подгоняемые сердитым начальником, принялись собирать и закидывать в тележку трактора на глазах превращающиеся в мусор элементы могильного декора: выцветшие и заплесневевшие пластиковые венки, надгробия, урны и цветочницы. Все это следовало вывезти за территорию будущей строительной площадки.

— Давай ниже, ниже копай! — махая руками, проорал бригадир молодому парню, сидевшему на водительском месте в бульдозере. — Ниже! Под фундамент расчистку делаем.

Парень кивнул и опустил ковш машины, загребая теперь не только верхний, но и нижний слой могильной земли. Из раскопа вывалился первый гроб — расколотый и полусгнивший. Желтые кости с истлевшими на них тряпками посыпались в сырую землю.

Молодой бульдозерист вопросительно глянул на бригадира: тот одобрительно кивнул и показал рукой — все нормально, разравнивай.

Кости оставили гнить в земле; еще крепкие обломки дубового гроба закинули в трактор и вывезли вместе с другим хламом за ограду кладбища. Все, что могло гореть, сложили в огромную кучу. Ближе к ночи подожгли. Едкий дым от горящего крашеного дерева и пластика венков распространился по району; жирный пепел оседал на земле и на рабочих, делая их похожими на чертей в аду.

Дело двигалось быстро и споро. Двое ворошили мусор в костре, стараясь ускорить процесс горения, трое загружали тележку трактора, разгребая остатки могил.

Под конец, когда большая часть работ была уже выполнена, в самом дальнем углу кладбищенского участка бульдозер вывернул из земли гроб, оказавшийся совершенно целым.

Однако под нажимом ковша крышка с него соскочила, и вопли рабочих заглушили даже звук мотора бульдозера: всем им одинаково померещилось, будто труп шевельнулся и сел в гробу.

В следующую секунду тело выпало из гроба головой вниз в разрытую яму. Длинные каштановые волосы разметались по плечам, бледные руки упали в черную землю.

Рабочие переглянулись. Парень-бульдозерист заглушил двигатель и выпрыгнул из водительской кабины с побледневшим от ужаса лицом и трясущимися губами.

— Что это, а?! Она живая, что ли? Поднимите же вы ее! — просил бульдозерист, глядя на всех по очереди испуганными глазами.

Сторож спустился к яме, в которую вместе с крышкой от гроба свалился труп, и, скользя по влажной земле, осторожно приблизился к телу. Рабочие сгрудились вокруг.

— А ну-ка, посмотрим, — сказал сторож. Быстро перевернул покойницу. И отпрянул в сторону.

На лице молодой женщины не было ни единого следа тления.

Она казалась просто спящей. Тонкие черные брови, густые ресницы, розовые щеки и яркий алый рот с надменно выпяченной вперед нижней губой.

— Красивая, — прошептал кто-то из рабочих и нервно хихикнул.

Сторож с озадаченным лицом рассматривал крышку гроба: крепкая, почти целая, хотя белую атласную обивку кто-то изорвал в клочья с внутренней стороны. На деревянной основе, оголившейся под материей, виднелись многочисленные борозды и царапины. Следы ногтей.

— А ее, кажись, живую закопали, — бесцветным голосом произнес сторож.

Все невольно отшатнулись. Молодой парень-бульдозерист задрожал.

— Это сколько ж времени-то прошло, а она все свеженькая? А?

Суетливо выбравшись из ямы, сторож отряхнул ладони и попросил закурить. Ошеломленные рабочие молча стояли вокруг.

Один бригадир дернулся, вытащил из кармана сигаретную пачку и, потея и тряся щеками, протянул одну сигарету сторожу, а другую закурил сам.

После нескольких затяжек сторож спросил:

— Так и чего с ней делать-то?

Рабочие переглянулись. Солнце уже скрылось за горизонтом, по кладбищу разливалась темнота, и возиться, задерживаясь дольше, никому не хотелось. Решение было очевидно и просто, но от него каждому было почему-то не по себе.

За всех ответил бригадир.

Пнув крупный ком земли в вырытую только что яму и сопроводив его плевком и бычком от сигареты, сердито высказался:

— А, чтоб тебе… Чего-чего?! Закапывать. В реанимацию ей поздно.

Бульдозериста передернуло, но он подчинился начальственному окрику. Вернулся в кабину, выжал рычаг на себя и поднял ковш машины, чтобы заровнять вздыбленный бугор земли. В это мгновение за спиной его кто-то вздохнул — грустно и протяжно. И гадкий сквознячок скользнул тонкой змейкой за шиворот рубашки — будто чьи-то холодные ладони погладили.