Креститель - Александр Прозоров Страница 40

За Речицей дорога изменилась полностью. Теперь справа от путников тянулись раздольные луга, поросшие высокой, по пояс человеку, травой, изредка прорезаемые прямоугольными хлебными делянками, а слева, за рекой, виднелись темные, почти черные лиственные болотные леса. После полудня целеустремленно текщий на юг Днепр вдруг повернул на юго-запад, чем очень обрадовал боярина Радула.

— То он ужо к Киеву повернул! Теперича совсем немного осталось. Вечерять на порубежье княжества Черниговского станем! — Он дал шпоры коню, переходя на размашистую рысь, и остальные всадники вынужденно припустили следом. Однако много выиграть путникам не удалось. По всей видимости, города на Днепре стояли аккурат на расстоянии дневного перехода один от другого, а потому путники прискакали в селение Драники всего лишь немного раньше, чем добрались бы обычным аллюром.

Ночь прошла спокойно, и Олег начал надеяться, что неведомый колдун от них всё-таки отстал. Рано на рассвете торопящийся домой Радул уже поднял своих товарищей с постели и повел дальше. Накатанный тракт вывел их к высокому откосу, и киевский воин указал кнутом вниз:

— Сейчас самолетом на тот берег, и дальше помчимся, через Любеч к Киеву.

Середин взглянул на реку и с трудом сдержал смех: действительно, самолет как раз перевозил от берега к берегу обоз из пяти телег. Мог бы и сам догадаться — самолетом здешние жители называли самый обыкновенный паром! [8]

Здесь, ни берегу, Олег впервые за годы пребывания в этом мире оказался в пробке — несмотря на ранний час, у сходней скопилось полтора десятка крестьянских телег. Боярин Радул почему-то проявил скромность, и путникам почти два часа пришлось ждать, пока паром четыре раза сплавает туда и обратно.

Пятеро всадников и четыре заводных лошади заняли весь самолет, так что путники переправились через реку только своей компанией. Они миновали скопившуюся на левом берегу череду повозок и на плотном, до каменной твердости, утоптанном тракте перешли на рысь. Сырости вокруг не чувствовалось, но по обе стороны тянулись густые леса, словно возросшие на влажной почве.

— В Любеч завернуть надобно, — погоняя коня, сообщил боярин. — Статься может, там князь ныне, в крепости.

— И большая петля? — спросил Олег.

— Не, на дороге прямо град стоит.

— Тогда о чем разговор?

— Упредил просто…

Они вытянулись по дороге в узкую цепочку: первым мчался богатырь с заводной лошадью, следом ведун, за ними обе женщины, а замыкал отряд Базан, державший в поводу сразу двух коней.

Дорога обогнула поросший соснами холм, нырнула в светлую от берез ложбинку, снова выбралась наверх, оказавшись среди могучих вязов, образующих редкий, но тенистый лес с густым подлеском из волчьего лыка и боярышника.

— Дяденьки, поможьте! — кинулся чуть не под копыта малец лет десяти. — Поможьте, батьку деревом придавило! Не оттащить!

— Далеко? Показывай! — Боярин без колебаний отвернул за мальчонкой на тропку, и Олегу стоило большого труда нагнать его еще до того, как богатырь скрылся под кронами, оттеснить в сторону и поймать мальчонку за шиворот, рванув вверх, к себе. Ноги мальца оторвались от земли — но тут ворот с громким треском оторвался, и бедолага шмякнулся на спину.

— Ой, мама… — только и смог простонать он от удара.

— Ты, никак, обезумел, ведун? — натянул поводья Радул.

— Это ты обезумел, боярин! Куда тебя несет — ни брони не надел, ни щита не приготовил?

— На что броня дерево подымать?

— Э-э, боярин, честный ты человек, — вздохнул Середин. — Не привык еще к подлостям. А я в дороге всякого насмотрелся. И, памятуя колдуна сгинувшего, в плохое верю быстрее, чем в хорошее… — Наклонился с седла и спросил: — Сколько их?

— Кого? — простонал малец. — Не понимаю, дяденька. Ой, больно! За что вы меня так? И рубашку по…

Ведун сцапал его за ворот спереди, накрутил полотно рубахи на кулак и выпрямился в седле, отрывая мальчишку от земли. Развернулся, выехал на дорогу, отпустил его возле холопа:

— Смотри за ним в оба глаза, Базан. Коли шум и лязг из леса услышишь, сразу голову ему пополам руби, да сам на помощь нам поспешай.

— Не надо, дяденька! — испугался малец. — За что? Не делал я ничего!

— А чего ты боишься? — усмехнулся ведун, выдергивая саблю. — Ну, вытащим отца твоего из-под бревна да вернемся.

— Я не сам, дяденька, не делал я ничего! — еще жалобнее взвыл мальчишка. — Меня заставили!

— И как?

— Две деньги серебряные дали…

— Страшная угроза, — согласился Олег и опустил саблю, упершись кончиком клинка ему в ключицу: — Сколько их?

— Десять, и еще два, — всхлипнул малец. — Нурманы все, варяги заезжие.

— Так бы сразу и сказал. — Середин убрал клинок и спрыгнул с гнедой, начал снимать чересседельные сумки и скрутку за седлом. Вес небольшой, а всё едино в бою лишний. Косуху, наоборот, надел и застегнул молнию до ворота. — Боярин, ты слышал?

— Дык, не глухой… — Богатырь тоже вернулся на дорогу, спешился, полез в сумку заводного коня, достал толстый кожаный поддоспешник, застегивающийся на правом боку, сверху накинул шелестящую кольчугу, а на нее еще и куяк — куртку из мягкой кожи, обшитую спереди крупными железными пластинами. Затянул пояс с мечом и палицей, раскрыл колчаны, проверил, насколько легко выходит лук.

— Вы чего, бояре? — широко раскрыла глаза Пребрана. — Сказал же малец, двенадцать норманнов там!

— Коли татей зараз не перебить, — сурово сообщил боярин, — всё едино потом накинутся. Но тогда уж могут и нежданно явиться. Заказано с душегубами речи вести — и бежать от них негоже. Разить надобно, где встретил.

— Раскрытая засада, — добавил Олег, — это западня уже для того, кто спрятался. Где они, кстати, проходимец? Гляди: обманешь, не вернемся мы — так ты тоже головы враз лишишься. Базан обманщиков не любит.

Холоп согласно кивнул и по-собачьи оскалился, полуобнажив меч.

— Два по сто сажен будет, — махнул в сторону тропы маленький предатель. — Поворот там крутой на тропе. На нем и ждут.

— Отлично… — кивнул ведун, напяливая на голову треух. От прямого удара шапка, может, и не спасет, но от скользящего, или от кистеня — выручит. — Едем?

— Да пребудет с нами милость Сварога, — кивнул богатырь. — Пошли.

Тропинка, уходящая в заросли, была узкой. Однако кони раздвигали грудью ветки кустов, и мужчины без особого труда ехали рядом, стремя к стремени.

— Норманны к лошадям непривычны, — негромко заметил Олег. — А пеший против конного боец слабый.