Дикая магия - Энгус Уэллс Страница 40

Каландрилл про себя порадовался тому, что Анвар-тенг еще далеко и что Очен не скоро попросит его оставить тело. Он был уверен, что совершенно не подходит для этой роли, и ему вовсе не хотелось вновь оказаться среди злых сил. Да он и не очень четко представлял себе, зачем это нужно. За завтраком Очен торопливо объяснил ему, что власть вазирь-нарумасу не безгранична, что она не может переступить через злость, скопившуюся вокруг города. Эта отрицательная энергия укрепляет Безумного бога, и Очен полагал, что без поддержки вазирь-нарумасу им успеха не добиться. Каландрилл был доволен уже тем, что попытка откладывалась.

Последующие дни и ночи он проводил в основном в компании Очена. В нем вновь проявилась тяга к знаниям, подогреваемая новыми и новыми рассказами вазиря. Только теперь эти знания перестали быть чем-то абстрактным, сейчас они приобрели жизненно важное значение.

Под руководством терпеливого колдуна он познавал природу эфира. Он понял, что эфир является продолжением физического плана. Очен утверждал, что эти два мира смежные, но один — эфир — не виден для большинства тех, кто населяет другой. Он открывается только тому, у кого есть талант проникать в соседние измерения через окна, открываемые их собственной чудодейственной силой. Точно так же между двумя мирами можно открыть двери, через которые жители одного измерения смогут перейти в другое.

Как всякие двери, пояснял Очен как-то вечером, когда лагерь готовился ко сну, а сам Каландрилл с трудом удерживал глаза открытыми, они могут закрыться за тобой, их даже могут запереть, и тогда возврата назад уже нет. В этом и заключалась попытка Рхыфамуна.

— Он, без сомнения, попытается сделать это еще раз, — заметил Каландрилл, с трудом сдерживая зевоту, — и ему это удастся, если дверь не подпереть.

— Что вполне возможно, — заверил его Очен бодрым голосом.

Каландрилл вообще начал сомневаться, что колдуну нужен сон.

— Обладающий искусством колдовства делает это инстинктивно. Но для того, чтобы достичь такого уровня, нужно долго учиться.

Каландрилл сонно кивнул, и Очен усмехнулся.

— На сегодня хватит. Иди спать, отдыхай, поговорим завтра на рассвете.

Рассвет был уже недалеко. Когда Каландрилл со слезящимися глазами растянулся на одеяле, луна уже давно перевалила через зенит и клонилась к западу. Он вздохнул, потянулся, радуясь хотя бы нескольким часам сна, и посмотрел на Ценнайру, лежавшую на расстоянии вытянутой руки. Он не подозревал, что она наблюдает за ним из-под полуопущенных век, пораженная только что услышанным. Каландрилл пожалел, что они почти не разговаривают.

Да и с Брахтом и Катей они говорили редко. По утрам Очен давал им ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы умыться и проглотить завтрак. И сразу начинался урок.

Постепенно Каландрилл научился побеждать в себе ощущение, что за ним постоянно следят, научился произносить странные слоги колдовских заговоров, но еще не настолько хорошо, чтобы обезопасить себя на ночь, — и Очен, перед тем как Каландрилл отправлялся спать, ограждал его своими заклятиями. Но Каландрилл уже понимал, что со временем все-таки постигнет искусство магии. И это вселяло в него некоторую уверенность. Он так переживал за свою миссию, что усердно занимался изо дня в день. Поняв природу оккультного плана и взаимодействие эфира и реального мира, он перестал переживать по поводу того, что за ним наблюдают.

Занятия с колдуном были для него и благом, и проклятием, ибо, когда он наконец смирился с тем, что на самом деле обладает некоей силой, неким оккультным талантом, который со временем, если он научится им управлять, сослужит ему хорошую службу в стычке с Рхыфамуном в царстве эфира, он начал чуть-чуть понимать безграничность этого другого мира. До сих пор он преследовал колдуна в физическом плане. Он считал, что ему и его товарищам предстоит догнать Рхыфамуна и сразиться с ним на клинках. Теперь же, по мере того как знания его расширялись, он начал понимать, что Рхыфамун — его суть, его душа — существует в физическом смысле только благодаря украденному телу. Теперь он понял, что ему и его товарищам — ибо предсказания, кои свели их вместе, оставались в силе — предстоит встретиться с колдуном на другом уровне. За долгие века темных деяний Рхыфамун превратился в существо, состоящее почти полностью из эфирной энергии, злая сила его росла по мере того, как он приближался к Фарну. Каландрилл вообще начал сомневаться в возможности победы клинка над этой угрозой.

Это свое сомнение, как и некоторые другие, он сформулировал Очену.

Небо темнело, быстро убывающая луна поднялась над ломаной линией низких холмов. На землю опустилась летняя прохлада. Они, по своему обычаю, накинув одеяла, сидели на некотором удалении от остальных. Вокруг поднимался лес: начинающие желтеть листья шуршали на легком северном ветерке. Колодцы более не отмечали их дневной путь — в них просто отпала необходимость: со склонов холмов, весело журча, стекали ручейки, сливавшиеся в реки. Чазали, опасаясь нападения тенсаев, усилил ночные караулы, и перед каждой ночевкой сумерки наполнялись крепким запахом миндаля — Очен оберегал их своим колдовством. Утром они войдут в деревню, в поселение гетту, где узнают новости о войне и о передвижениях преступников. Но это пока не особенно заботило Каландрилла. Он говорил с серебристоволосым магом о своих сомнениях.

— Его можно убить, — сказал Очен, — можешь в этом не сомневаться, ибо нет по-настоящему бессмертного человека, а некая часть Рхыфамуна все же живет в нашем мире. Будь это по-другому, он стал бы призраком.

— И все же он намного пережил отведенные ему годы, — настаивал Каландрилл. — Ежели — не обижайся, я не хочу тебя обидеть — ваше представление о загробной жизни верно, то он уже должен быть в Заджанме, где кончается всякая жизнь. По вашим поверьям, он, видимо, сбежал оттуда.

— Возможно. Молодые боги тоже ведь могут ошибаться — Очен не обиделся на слова Каландрилла и даже рассмеялся. — Если бы они никогда не ошибались, то не было бы среди нас места Рхыфамуну. Хоруль и его божественные братья и сестры устроили бы мир по своему разумению, если бы могли. И тогда никто бы не угрожал их господству. Но реальность другая. По моему разумению, боги подчиняются определенному стоящему выше их порядку, природа коего мне не понятна. Бураш и Дера рассказывали вам о неком замысле, каковой они изменить не в силах. По моему разумению, Молодые боги нуждаются в людях, как люди нуждаются в них. Видимо, Ил и Кита, а возможно, и силы, стоящие над ними, оставили после себя нечто, что не дано изменить ни человеку, ни богу.