Зов Уршада - Виталий Сертаков Страница 40

— Здесь, пахучие деньги сразу у троих, — подпрыгнул нюхач. — Домина, там внутри много пороха, а еще… там курят шишу!

С первого взгляда на тяжеловесную бригантину мне стало ясно, что эта пародия не способна выйти в море. Внутри играла печальная, но притягательная музыка. Низкий женский голос напевал на галльском диалекте. У трапа бригантины расположились четыре длинные машины с черными стеклами. Следует поставить памятник Кой-Кою — он сумел при-пар-ко-вать-ся грамотно, никого не столкнув в воду. Правда, он сшиб полосатую караульную будку, больше похожую на курятник. Будка рухнула вниз, на лету развалившись на части, а наш экипаж надежно застрял передними колесами в канаве.

— Ты пойдешь вплотную ко мне и понесешь нюхача, — сказала я девочке Юле. — Тогда они будут видеть одного капитана ми-ли-ции.

При первой же попытке наложить формулу невидимости хлопнули и взорвались несколько ближайших фонарей, а на бригантине разом погас свет.

— Домина, ты меня пугаешь, — признался нюхач. — А что, если утопить их посудину целиком?

Утопить их целиком и сразу я не могла при всем желании, а свет очень скоро вспыхнул вновь. Когда мы поднялись по качающемуся трапу, почти полностью рассвело. Вонючие экипажи заполонили серое полотно дороги, как бегущие от пожара муравьи. Удушливый дым расползался по переулкам, затекал в окна, пожирал краски с цветов, а навстречу дыму, из каждой щели, выбегали заспанные, сердитые люди и спешили куда-то, запахивая плащи…

Зато я смогла как следует оценить город Петербург. В реке отражались мраморные статуи, золотые шпили и стройные особняки знати. Несомненно, твердыня была задумана как средоточие роскоши и разврата, но наступили варварские времена, и светлый лик столицы словно подернулся гарью.

— Я чую рядом зверинец, многие звери страдают и жалуются, — доложила Кеа. — Дальше по берегу я чую еще несколько храмов продажной любви, но там следов нужных денег нет… Еще я слышу, как отовсюду спешат машины со стражниками. С ними собаки… Домина, наверху нас ждут опасные бойцы. Они напряжены, как обученные гиены, и у них очень быстрое оружие…

Как и прежде, Кой-Кой поднимался первым. Наверняка охранники его заметили. Да и сложно не заметить черную машину с постоянно вертящимся синим глазом на крыше, повалившую караульную будку.

Мы толкнули дверцы, и они закачались на петлях. Внутри поджидал очень крупный, почти лысый мужчина в белой сорочке, коротком сюртуке и с крошечным Камнем пути в ухе. Он вытянул руку, уперся перевертышу ладонью в грудь, не прекращая с кем-то вполголоса говорить. Меня это удивило, поскольку Кой-Кой поднялся на судно в погонах капитана милиции.

— Домина, это опасные бойцы, и у них быстрое оружие, — повторила Кеа.

Дважды мне объяснять не потребовалось. Благодаря девочке Юле я стала лучше разбираться, что такое сержант, что такое капитан милиции и почему его в районе все должны бояться. Сейчас капитана милиции толкнул в грудь человек, у которого в этом городе было больше прав, даже без погон.

Но мы их обманули. Лысый крепыш что-то услышал, на долю песчинки отвел взгляд, и за это время перевертыш снова превратился в человека с портрета. В того самого мужчину с зорким взглядом, чьи портреты висели на каждом углу в райотделе милиции.

Как позже выразилась Юля, реакция превзошла все ожидания. Крепыш с пистолем под мышкой сдулся, он стал похож на воздушный шар, из которого разом вышел горячий воздух. Он отдернул руку от груди Кой-Коя с такой скоростью, точно приложился к раскаленной сковороде.

Мы не дали ему времени на размышления. Кой-Кой распахнул для меня спину, как раз достаточно для того, чтобы просунуть в отверстие руку с кинжалом. Я уколола бритоголового в горло, прямо над стоячим воротником сорочки. Он упал на колени, хватая ртом воздух.

Сбоку из прохода стремительно выскочил второй крепыш, с виду такой же неповоротливый, как и первый, но не менее опасный. Третий галопом спускался по узкому трапу, его начищенные узкие туфли размерами походили на снегоступы венгов.

Я выкрикнула формулу Охотника дважды, уже зная, что произойдет в следующий момент. Формула Охотника отменила предыдущее заклинание, на несколько песчинок мы стали для них видимы. Тому, кто бежал по лестнице, повезло меньше. Скованный заклятием, он грохнулся вниз головой и сломал себе шею. Перед смертью он прикусил язык и выронил автомат. Кой-Кой немедленно подобрал оружие.

Второй бритоголовый застыл, нацелив на меня свою пушку. Я поразилась, с какой точностью он вычислил меня за короткий миг прозрения. Его крепкий палец уже наполовину вдавил железный крючок, когда формула Охотника вновь погасила свет. На сей раз освещение испортилось надолго, заодно пропала музыка, откуда-то раздались женские визги.

Затем мы протискивались мимо замерзшего стражника, а Юля тряслась, словно ее скрутила лихорадка. Крепыш следил за нами глазами, пока мы не очутились позади. Тогда я убила его, быстро и безболезненно. Такого врага нельзя было оставлять живым за спиной.

— Домина, сюда бегут трое, и снизу поднимаются еще трое, — предупредила Кеа. — Те, что впереди, вооружены только палками и ножами. Нужный нам человек находится внизу. С ним в одной комнате пятеро мужчин и две женщины, много оружия, спиртного и шиши. Нет, я ошиблась, женщин там не две… Они танцуют и меняются постоянно. Домина, у меня сильно щиплет в висках. Слишком много живых Камней пути!..

— Да, у меня тоже болит голова, — поддакнул Кой-Кой. — Я слышу, как все они кричат!

— Это сотовые? — ахнула маленькая ведьма. — Ну надо же! А я-то всю жизнь считала, что у меня одной башка от них трещит! Марта, давайте уйдем отсюда, я вас прошу!..

Впереди, в тупике, находилась нужная нам дверь, а справа — широкая лестница на верхнюю, открытую палубу. Там раскачивались на веревках уснувшие фонарики, там первые штрихи лазури раскрашивали утреннее небо.

— Поздно просить! Ложись на пол, быстро!

К несчастью, вторично формулу Охотника так скоро произнести нельзя, на это даже среди народа раджпура способны всего лишь две Матери. Раскручивая в левой руке сэлэм, я развернулась к тому, кто выбежал навстречу из узкого коридора. Это детский трюк, но, как всегда, он удался. За первым спешили еще двое, эти совсем не походили на первых — щуплые, черноволосые, усатые, с глазами шакалов, но тоже в белых рубахах.

Они принялись топтаться на месте, уставившись на свистящий веер у меня в руке. Краем глаза я засекла, когда с верхней палубы выкатился очередной мордатый с бритой головой. Он спрыгнул со ступеней и, уверенный, что я его не вижу, сунул руку за пазуху. Он двигался быстро, очень быстро, совсем не так, как недавние «бобры». Не поворачиваясь, я метнула в него с правой руки кинжал.

— Домина, кольчуга!

Кеа вскрикнула, но опоздала. Секунду спустя я по звуку определила собственную ошибку. Кинжал воткнулся в безрукавку, спрятанную у крепыша под одеждой, они называют это бро-не-жи-ле-том.