Пора предательства - Дэвид Кек Страница 40

Часть скамей наполнили бюргеры, что привели с собой жен и старших детей. Мастера гильдий, просто зажиточные горожане — им бежать было некуда. Ребятишки помладше дивились на созвездия восковых свечей в огромном колесе подвесной люстры. Старшие делали вид, что не замечают ничего особенного.

Когда над полупустыми столами все стихло, герцог Абраваналь встал и обратился к немногочисленным гостям. Голос его звучал слабо, как шелест палой листвы.

— Нынче вечером мы чествуем пиршеством Владыку Небесного, Паладина его, Стражей Ярких Врат Небесных…

Он умолк. Когда пауза затянулась настолько, что собравшиеся принялись глазеть по сторонам, патриарх Оредгар тронул герцога за рукав.

— Мы помним…

— Мы помним, — повторил Абраваналь. — Да. Мы помним. Хотя именно Гандерик укротил… укротил озеро, лишь с Силой Небесной мы может отразить тьму. Его победа была победой самого Создателя.

В сем твердом знании я повторяю древние слова: «В опасности ты отвергаешь Небеса». — Герцог провел языком по губам. — «Пока правит Безмолвный Король, эта земля… эта земля наша».

Последний слабый слог замер в тишине.

Под дребезжание запоздалых фанфар слуги с трудом, точно носильщики на похоронах, втащили огромное блюдо, исходящее паром. Дьюранд поразился: то была чудовищная, налысо обритая бычья голова. Над крутым лбом завивались рога — тонкие ломтики бекона колечками спадали с макушки, изображая чуб, а вместо глаз были вставлены засахаренные фрукты.

Абраваналь почти упал в кресло.

Когда блюдо опустили на верхний стол, развернув глазами-фруктами к залу, голова оказалась потрясающе, невероятно похожа на голову герцога Радомора.

* * *

Одно блюдо сменяло другое. Рядом с Дьюрандом внезапно появился сэр Кирен, перекинул ноги через скамью. Сейчас он выглядел совсем маленьким.

— Сэр Кирен, — проговорил Дьюранд.

— Знаешь, откуда я?

Дьюранд нахмурился.

— Когда я служил под вашим началом, мы не раз ездили в Арбурхолл.

— Арбурхолл на самом деле принадлежал моей жене. Абраваналь отдал его мне, когда мы оба с ним были совсем еще юнцами. Женил на молоденькой вдовушке. А сам я — из Гарелина. У моего отца был клочок земли у подножия гор. — Усы сэра Кирена, похожие на лисьи хвосты, чуть вздернулись вверх. Оба рыцаря помнили, что родной дом Дьюранда тоже стоял у подножия гор. — И там не было места для младшего сына.

Мы поедем к герцогу в Бедерин. Замок стоит прямо над Бездной. Ворота в него подобны цепи серебряных башен. Горы со всех сторон — и сзади, и спереди. Это ведь я предложил, чтобы старый герцог Эймар отдал дочку нашему Лендесту. Говорили, Аделинда скакала на водяном коне по холмам возле Бездны. И она одолела наследника Беорана на ристалище.

А теперь она будет похоронена в Акконеле…

— Я думал — славная выйдет приемная мама для бедняжки Альморы. Родная-то мать у крошки скончалась… Девочка, похоже, привязалась к Дорвен.

Слуги и пажи унесли очередное блюдо. Дьюранд даже не заметил, что это было.

— Я предал вас, — проговорил он. — Я ведь давал клятву служить вам.

— Я бы и сам тебя отпустил, — отозвался Кирен, пряча улыбку в усы. — Ты молод. На то и молодость.

Дьюранд смотрел на остатки ошпаренного быка и вспоминал, в какой ярости уезжал отсюда Радомор.

За верхним столом взяли слово распорядители турнира. Каждый год они раздавали награды самым доблестным воинам и самым умелым мастерам. Интересно, что там у них причитается за бунт и убийство?

— Теперь мой дом здесь, — продолжал Кирен. — К слову, я потерял славного коня, возвращаясь от твоего батюшки. Кто бы ни держал Грейвенхольм, хотя бы лесам урона не наносили.

Дьюранд фыркнул. Забавно. Грейвенхольм, его некогда родной дом, казался сейчас таким далеким от замка Акконель…

Кто-то на возвышении произнес имя Дьюранда.

— Дьюранд, — прошипел Берхард, сверкая здоровым глазом. — Дьюранд, осел ты этакий. Тебя!

— Что-что?

Конзар соскользнул со своего места и встал рядом с Дьюрандом.

Все в зале поднялись на ноги.

— Давай-ка, не рассиживайся, — поторопил его Конзар. Они вместе прошли через весь чертог к почетному столу, где сидели старый герцог и еще уцелевшие члены его семьи: Ламорик, Дорвен и Альмора. Оказавшись перед краем стола, Дьюранд почувствовал на себе их взгляды — точно погрузился в глубокую воду.

— Теперь надо поклониться, — прошептал Конзар у него за спиной.

Дьюранд низко поклонился, не сводя глаз с герцога. Один из распорядителей передал тому медальон. Безделушка свисала из руки старца на ленте.

— Это он был в конюшне, — заявила Альмора.

Ламорик шагнул к отцу.

— Голос отряда промолвил свое слово. За подвиги, совершенные тобой сегодня на ратном поле, отец ныне называет тебя Акконельским Быком — высшая почесть пиршества.

Дорвен глядела на молодого рыцаря. Поняв по жесту Ламорика, чего от него ждут, Дьюранд подошел к герцогу и преклонил колени, чтобы тот надел ему на шею медальон. Бычья морда свисала на шелковой ленточке. Такие награды рыцари вроде Конзара носят еще долго после длинных летних дней, проведенных на ристалище.

Дьюранд покосился на Ламорика. Лента за мятеж, медальон за убийство.

— Мне надо было решать, — произнес молодой лорд. — Кто ж еще?

Оуэн — уже мертвый. Сам Ламорик. Оба они сделали больше.

Герцог надел медаль на шею Дьюранду. Похоже, старик уже совладал с собой. Синие глаза сияли, как две луны. Он поднял Дьюранда с колен.

И вот новый Акконельский Бык повернулся к собравшимся. Рыцари — все до единого — подняли мечи в мрачном салюте. Он бросил друга на верную гибель, пока спасал того, кого уже однажды предал.

Вот она, изнанка славы.

* * *

Когда пиршество завершилось, Дьюранд покинул Расписной Чертог и через внутренний двор вышел в следующий двор, мокрый и грязный. Тени медленно выползали из трещин и заполняли поле. Последняя группка рыцарей проверяла седла и упряжь перед отъездом. За несколько часов две сотни воинов собрали шатры, созвали разбредшихся слуг и оруженосцев. К утру эти трусы будут уже за много лиг отсюда.

Дьюранд осматривал склон, на котором стояли зрители. Вспоминал копья и крики. Близ ворот, где лежали тела погибших, стоял ряд высоких повозок, за которыми присматривали жрецы, бормочущие молитвы. Повозки кренились от груза, но что именно это за груз — видно не было под серой холстиной.

Бычий медальон ощутимо ударил Дьюранда по груди. В опустевшем дворе гулко разносились голоса собиравшихся рыцарей. Свет уже покинул двор, а скоро покинет и небо.

Сняв с шеи медальон, Дьюранд подошел к повозкам. В конце концов жрецы все же позволили ему поискать среди тел погибшего друга. Дьюранд надел медальон поверх свалявшейся бороды и гривы спутанных волос, а потом пробормотал несколько слов, тихо обращаясь к Небесному Воинству.