Зиэль - О'Санчес Страница 40
Зиэль - О'Санчес читать онлайн бесплатно
Но с тех недавних пор я приобрел привычку беседовать вслух сам с собой, как будто двое нас, ведущих беседы, спорящих, пусть одинаковых, а все-таки успевших глотнуть различия… Вот меч мой… вроде бы это был Чернилло, Брызгу тогда еще не выковали… меч мой разделился надвое и слился воедино совершенно без колебаний и изменений: как он был один и тот же самый, так и остался, до самой мелкой огневой первочастички…
Зачем я захотел и воплотил все эти дурацкие игры с рукой, с пробежкой, со слиянием, вместо того, чтобы расщепиться и тут же слиться? Да чтобы совместить мои ощущения с чисто человеческими, вот зачем. Мне это показалось забавным.
— Что? То есть, как это — скисло??? Кавотя, змея этакая, ты нарочно меня дразнишь, пользуясь моими неопытностью и доверчивостью, которые суть плоды моей солдатской простоты и моей же крестьянской необразованности!? Запорю! Или закусаю до смерти, не хуже твоих клопов!
Трактирщица сунула красные отечные руки под передник, чтобы хотя бы частично спрятаться от моего гнева, заморгала жалобно и с осознанием полной своей вины:
— Сиятельный господин Зиэль! Дак, сама вся это… горюю! Думала, с утра, пока вы умываться-то изволите, нацежу кувшинчик, да на ледничок! Хлёб на пробу — а оно скиснувши! Я в другую бочку — тако же! Я в третью, самую что ни на есть запасную, тоже с имперским — и там кислое! Ничего не пойму! Я уж, грешным делом, на нашу приблудную-то подумала, на колдунью, что вас рассердила давеча… Но проверила печати на бочках — прочные стоят, нерасколдованны заклятья-то… Вот уж беда, так беда… А все остальные вина да настойки — то же и кремовое — хорошие, и Уголёк неплох… вот и думай теперь… Я уже послала гонца за бочонком в соседнюю-то деревню, да это два дня туда и столько же обратно…
— Послала она!.. Он что — могилу мою будет поливать тем вином, посланец твой? Дескать, утоляй жажду посмертно, неприхотливый и непритязательный господин Зиэль, чихать нам всем на тебя? Цыц, толстуха! Сочувствия потом. Подашь кремового, но разведешь его равною долей кипяченой воды. Варвары, деревня, дикари, неумехи! Побежала. Стой!
Кавотя замерла прямо на середине шага, робко поставив ногу на пол — камышинка все-таки хрустнула — и приготовилась, спиною ко мне, слушать новый мой каприз.
— Яйца остались, те, ящерные, которые вкрутую?
— Пара штучек осталась, но я могу еще…
— Подашь немедленно те два, как есть, холодными, и вели, чтобы к обеду мне белой рыбки пожарили, и побольше. А к западной заре — опять кабанчика, либо даже кабана поупитаннее. Если вечером кто из местных придет в твой трактир на огонек — я всех угощаю. Так и передай народу, герольд-разиня, Кавотя Пышка: всё за мой счет, всех пригласил! Что задрожала, скупчиха? — за отдельно оплаченный счет: на, вот, еще пяток желтеньких, хоть сие и не по заслугам твоим. А были бы на западе — может статься, отвалил бы и полудюжину. Поколотят тебя земляки за отсутствие имперского — сама виновата. Кабана непременно, однако, чтобы и всего остального, такого сякого разного, вкусного, сытного и горячего, было вдоволь и на всех! Мое место во главе стола, и гостей подле меня усаживай с умом, чтобы слегка поодаль, чтобы чужой перегар и слюни в мою сторону не долетали. Жалобы, вопросы, пожелания? Нет? Вот теперь побежала!
Что такого обольстительного находят люди в золоте? Вещество как вещество. По мне, по моему естеству, гораздо приятнее и надежнее закаленная остро заточенная сталь, а золото — оно мягкое, на него не обопрешься. У людей же гораздо иначе: в юности они совершенно по-моему считают, но чем дальше по годам, тем чаще изменяют они закаленной стали с отчеканенным золотом, сначала в мыслях, а потом и в поступках. Небось, и я таким бы стал, состарившись… Но — не старею. Убежала моя Кавотя, вся без памяти от наторгованного счастья, в одну сторону — хлопотать, а я в другую — созерцать да прогуливаться.
Я более чем уверен, что это две подружки, давешние богини, Тигут и Орига, подстроили мне подлость с имперским вином, ибо для любой из них нипочем охранные деревенские чары на бочках, они ведь богини, а не какие-нибудь там колдуньи из захолустья… А больше некому. Стало быть, неподалеку они крутились и за мной следили, горя жаждой мести, пусть даже мелкой, раз на крупную сил у них в недостатке против меня. Нашли щелочку, чтобы ужалить! И, главное, так ловко прятались, что я и не заметил… Впрочем… Да, пусть себе следят: моего человеческого чутья, конечно же, не хватит, чтобы их обнаружить, но если мне вздумается встать в полный рост, расправить мощь и прихватить шалуний, и задать им жару… Нет, много чести для этих вертихвосток. Все-таки, выйдя уже за пределы деревни, выбрал я место попустыннее, откашлялся и пригрозил вслух:
— Эй, красотки. Одна шутка уравновешена другою, мы квиты, не балуйтесь долее с весами судьбы: поймаю на пакостях — никакие мольбы не помогут, и меня не разжалобите, и даже старая карга вас не спасет. Понятно?
Не скрою, хотелось мне, чисто по-человечески, распечатать свое истинное чутье и зрение, дабы проверить — был ли я услышан и понят?… Но сдержался, подобно богу, и остался в неведении.
Зачем я здесь, в стороне от человеческого жилья и тропинок к нему? Вероятно, чтобы созерцать, ибо таково было мое первоначальное намерение в это утро, после завтрака. Будем созерцать, но не так, как в прошлый раз, а на особицу… Я немедленно уселся на ближайший валун, приказав ему не тянуть исподволь тепло из тела моего — сразу же пошел легкий прогрев задницы, исходящий от меня же, от моего тела, что было не очень кстати, ибо день разгорался очень уж яркий, по-летнему щедрый на тепло… ладно, пусть вытягивает, но в полсилы. Вот сор на камнях, тонкий слой которого в местных предгорьях именуют перегноем, почвой, вот редкие пучки травы пробиваются сквозь этот сор, чтобы потом увянуть и сгнить, под напором времени, холода, тепла и влаги, вот ящерица, которая бежит… и траву сию жрет! Ну и новости в подлунном мире: я привык знать, что ящерки питаются насекомыми да мелкой падалью, а тут, вдруг!.. На одно мгновение мне даже подумалось, что это одна из богинек неумело притворяется ящерицей, чтобы поближе ко мне подобраться… Хотя, зачем бы им это надо? Чтобы я ей, лепесток за лепестком, хвост и лапы оборвал, гадая на любовь? Нет, точно нет: это ящерица, живая всамделишная змейка на лапках, которая щиплет траву! Неужели я настолько отстал от жизни, вечно пребывая в коконе из дум своих и воспоминаний? Или это жизнь обогнала меня, воплотившись в новое свое проявление? А ну-ка, возьму и именно с нею, с посланницей из будущего, так и поступлю: заверну ее в кокон времени, и отправлю обратно, и пусть замрет до поры, лет этак на сто, на тысячу… А может, на сто тысяч? Или на тысячу тысяч? Да будет так: спать тебе в этом коконе вечно, или почти вечно, старея в тысячи тысяч раз медленнее, нежели это положено телу твоему, ящерка безмозглая! Пока это будущее не наступит, и не найдут тебя люди, или сам я тебя не найду… Прыгнула ящерка на запястье ко мне, сама того не желая, завернулась в туманное нечто, опять же не по собственной воле, а по моей, взвесил я комочек на ладони, придал ему прочность и запузырил со всего размаху куда-то туда, на северо-запад, далеко-предалеко, на десятки долгих локтей за окоем, послал гостинчик в неведомое послезавтра…
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments