Кровь аистов - Сергей Климовцев Страница 40

– Ну? – спросил он, раздраженно срывая с себя марлевую повязку.

Лечащий врач широко раскрыл глаза:

– Джек, немедленно надень маску!

– Отвянь, – бросил тот.

– Если сейчас же не наденешь, я выдворю тебя вон!

– А я заявлю, что ты меня сексуально домогался, и дедуля подтвердит! – Джек усмехнулся. – Успокойся, мой голубой друг, – у меня прививка от Крым-Конго. Вы ведь ее подозреваете?

Врач позеленел от злости:

– Я не голубой!

– Кто ж тебе теперь поверит? – Джек уже вертел в руках историю болезни мальчика. – Ладно, пошли осмотрим. Надену я маску, надену. Только заткнись.

Он оставил Барта снаружи, чтобы не мешал, а сам зашел в палату. Около получаса он осматривал ребенка, расспрашивал, после чего вышел наружу с несколько удивленным выражением лица.

– Что, не лихорадка? – обрадовался Барт.

– Да нет, вроде лихорадка. Это и странно.

– Почему? – пришла очередь удивляться Барту.

– Потому что год назад, когда ты притащил эту дрянь из Африки, я убил всех возбудителей в твоем организме, а семье твоей сделал прививки. И в первую очередь Джонни. У них иммунитет.

Джек задумался, судорожно потирая лоб.

– Забери его к себе! – взмолился Барт. – Прошу тебя!

– Не отдадут – эпидемиологическая угроза, – отмахнулся Джек, но, заметив умоляющие глаза друга, смягчился: – У них здесь лучшее инфекционное отделение в городе. Они делают все что нужно. – Он показал на врача за стеклом палаты. – Юридически его лечит он, фактически – я. Я не работаю в этой больнице, но главврач мой старый друг и дал мне полный карт-бланш. Так что, считай, Джонни у меня. Иди к нему, но надень маску.

– Зачем? – удивился Барт.

– Потому что я не уверен, что это Крым-Конго.

Джек ушел в лабораторию глянуть на результаты анализов, а журналист отправился в палату посидеть с внуком. Тому уже давали специальные противовирусные препараты, от которых ему явно полегчало. Температура спала, мальчик заметно порозовел, повеселел и даже проголодался. Барт с замиранием сердца следил за ребенком, молясь, чтобы Джек оказался не прав и это была Крым-Конго, от которой его совершенно точно вылечат.

Но вскоре Джонни стало худо. Температура ударила за сорок, начался горячечный бред, и вновь открылось внутреннее кровотечение. Лекарства не действовали – ребенок умирал. Когда его органы начали отказывать один за другим, главврач созвал экстренный консилиум и приказал всем слушаться Джека. Врачи выдвигали одно предположение за другим, но ничего не подходило. Перепробовали все, вплоть до отравления и аллергии, – никаких результатов.

Когда они окончательно зашли в тупик, Джек обратил внимание на молоденького врача-инфекциониста, все это время тихонько просидевшего в углу. Парень несколько раз порывался что-то сказать, но его перебивали более горластые коллеги, так что он в конце концов просто умолк.

– Есть что сказать? – спросил Джек, когда они вышли в коридор.

Парень смутился:

– Ну, предположение…

– Бога ради, не мямли! – взорвался Джек. – Пока ты мнешься, там ребенок умирает! Говори!

Врач вспыхнул и покраснел:

– Я только что от пациента – Крым-Конго не дает гнойных нарывов во рту. Это определенно геморрагическая лихорадка. Только не та, которая мы думаем.

Джек замер на несколько секунд:

– Дуй в лабораторию, пусть сделают на антиген к другим вирусам из этого замечательного семейства.

– Каким именно?

– Их не так много, возьми десяток основных, на своей вкус. Сейчас подойду.

Джек ненадолго задержался возле палаты, глядя на своего друга с умирающим ребенком на руках. Он всегда разделял врачебную и личную жизнь, но сейчас пациент и был частью его личной жизни, так что позволить ему умереть он не мог. Джек не пошел в палату, иначе бы он просто перестал что-либо соображать, поддавшись эмоциям. А соображать было необходимо, поэтому он направился в лабораторию.

Тихая, размеренная обстановка биохимической лаборатории привела его в душевное равновесие. Молодой врач был там. Они немного поговорили, обсудили врачебные вопросы, из чего Джек понял, что парень очень толковый. А через час пришли результаты анализа на антиген. Пока врач читал бумагу, глаза его от ужаса и удивления открывались все шире. С бьющимся сердцем Джек взял листок из его рук и, взглянув на него, остолбенел.

– Господи боже! – прошептал он. – Только не это!

* * *

В больничных коридорах надсадно выла сирена, заглушая крики молодой женщины, бьющейся в истерике среди бетонных стен карантинного бокса. Она кричала как раненый зверь, грозила, умоляла пустить ее к сыну, но стены были глухи к ее мольбам. Мать пыталась успокоить несчастную, но ей это плохо удавалось. Коридоры тем временем стремительно заполняли военные в костюмах химзащиты с автоматами в руках. В больнице была объявлена эпидемиологическая тревога наивысшего уровня опасности.

Когда Чейли увидел своего друга в скафандре биологической защиты, сердце его рухнуло. Он на негнущихся ногах вышел из палаты.

– Выяснили? – Пересохшие губы не слушались Барта.

Джек с трудом кивнул.

– Говори…

– Эбол, – выдавил врач.

– Что?!!

– Эбол! – Джек чуть не плакал.

Земля ушла из-под ног Чейли. Он покачнулся, ухватился за стену, чтобы не упасть, а перед глазами повисла кровавая пелена. Геморрагическая лихорадка Эбола, ужас африканского континента, – ни вакцины, ни лечения. Смертность – пятьдесят процентов, и это среди здоровенных белозубых негритосов, которых мама-Африка наделила способностью успешно бороться с любой заразой. Маленькому английскому мальчугану с искусственным иммунитетом однозначный конец.

Срывая с себя маску, журналист вломился в палату.

– Барт, не дури! – кричал за спиной Джек, но тот его не слышал.

Врачи попытались остановить Чейли, на что он, схватив со стола хирургический скальпель, которым брали образцы ткани у малыша, пригрозил, что отправит на тот свет любого, кто приблизится.

– У вас есть моя подпись, – бросил он. – Подохну, с вас взятки гладки!

– Оставьте его! – На пороге стоял главврач.

Врачи расступились. Дрожащими руками Барт поднял ребенка с постели, прижал его к груди. Он почувствовал, как бурлит и клокочет кровь в маленьком тельце, пока страшный вирус рвет его изнутри на кусочки. Он всегда был слишком занят, постоянно находился в разъездах, так что дочь выросла без него и с огромным трудом училась быть счастливой. А теперь он убил своего внука. Мари была права: это он во всем виноват.

Джонни начало рвать кровью – у него фактически уже не было внутренних органов, сплошная кровавая масса, которую он выплевывал прямо на лицо и одежду своего деда. Перед смертью малыш пришел в себя на несколько минут. Инфекция уже глубоко поразила мозг, и болевые ощущения отключились.