Бесконечные дни - Ребекка Мейзел Страница 40

— Мне очень хочется увидеть твою семью, — ответила я.

Джастин поднес мою руку к губам и поцеловал основание пальцев.

Навстречу нам через лужайку шла группка учеников, среди которых была и Трейси. Когда мы проходили мимо, одна из девочек, высокая брюнетка в массивных очках, притворилась, что кашляет, но на самом деле довольно отчетливо произнесла «сучка». Я сделала вид, что не расслышала. Трейси оглянулась на меня через плечо, сощурилась и встряхнула головой, перекидывая волосы через плечо.

Через неделю после того, как Джастин пригласил меня поехать к нему и познакомиться с его семьей, я написала контрольную работу по анатомии. Пришлось подробно описать весь процесс вскрытия лягушки. Мисс Тейт сказала, она, мол, понимает, что произошло (ей никогда не понять, но я спорить не стала), так что пусть я просто сдам письменную работу.

И за всю эту неделю я видела Тони только на уроке анатомии. Сколько я ни заходила за ним перед завтраком или ланчем, его никогда не оказывалось дома. Сосед всегда так и говорил: его нет. На телефонные звонки он тоже не отвечал. И как только ему удавалось так успешно от меня прятаться? Художественная башня, похоже, была для Тони местом слишком святым, там я приставать к нему не осмеливалась — ведь он совершенно очевидно избегал меня.

В ту следующую пятницу — кажется, было тридцатое число — стояла необычайно теплая погода. Я ходила по улице только в джинсах и легком свитере.

— Мама готовит в твою честь царский обед, — сообщил Джастин.

Мы подходили к полю для игры. Было около трех часов.

— Твоя мама?

Я нервно сглотнула. Грудь пронзил приступ острой тревоги. Обычно я старалась не вспоминать свою маму — ее глаза и как от нее пахло свечами и яблоками.

— Ну да, она все спрашивает меня, что ты любишь. А ты, надо сказать, много ешь — для такой-то худышки. Так что я сказал ей, пусть приготовит мое любимое — ростбиф.

Я мельком подумала — интересно, какая она, мама Джастина? Он поцеловал меня в щеку: мы дошли до поля.

— Уезжаем примерно в половине шестого. Идет?

— Отлично, — согласилась я, усаживаясь на краю поля.

Кейт с Клаудией немедленно плюхнулись по обе стороны от меня. Ничего удивительного — они всю неделю так себя вели: садились рядом со мной, когда поблизости находился Джастин, — и старательно игнорировали, когда поблизости была Трейси. И как только не путались?

— Лина! Ты только посмотри, что у нас теперь есть! — возбужденно заявила Клаудия, сверкая глазами.

И у нее, и у Кейт на шее висели флакончики с блестками — игрушечная пыльца фей, в любом игрушечном магазине купишь.

— Мы пытались найти флакончики в форме кинжалов, как у тебя, но не смогли, — добавила Кейт.

— Да, и раз уж ты теперь в нашей группе, надо бы нам как-то подстраиваться друг под друга, — подхватила Клаудия.

— Подстраиваться? — переспросила я, закатывая рукава.

Парни из лакроссной команды принялись носиться по полю, перекидываясь мячом. Я подняла лицо к небу. Клаудия тоже посмотрела вверх. Она, конечно, не догадывалась, что я просто определяю время по солнцу.

— Наслаждайся, пока еще тепло, — сказала Клаудия, глупо предположив, что я думаю о погоде. — Скоро команда перейдет на зимние тренировки в зале.

Я была в солнечных очках — массивных, стиля «авиатор». Клаудия с Кейт собезьянничали и это. Мы лежали, глядя вверх.

— Фи, как тут воняет, — заявила Кейт. — И, похоже, все до одной девчонки из школы пришли посмотреть, как парни мяч гоняют. Неудачницы!

— Лина, смотри! — окликнул меня Джастин, показывая на ярко-розовые наколенники Кертиса.

Мы с ним дружно расхохотались, но тренер завопил, чтобы Джастин «немедленно прекратил флиртовать с подружкой».

— Так вы с Джастином?.. — многозначительно спросила Клаудия, улыбаясь. Эта улыбка словно бы намекала на что-то такое, чего Клаудия не произносит вслух.

— Что мы с Джастином? — непонимающе переспросила я.

— Вы пришли из «Искателя». Вместе. Вы с ним там?..

— Что мы с ним там?

— Он пришел прямиком из твоей комнаты? — спросила Клаудия.

Я помотала головой.

— Он у меня еще ни разу не был.

— Что? — воскликнула Кейт, резко садясь. — Он никогда не был в твоей комнате?

Я снова покачала головой, глядя на поле. Джастин мчался к воротам, неся мяч в своем сачке. Какой же он сильный! Когда он забил гол, Кейт с Клаудией сели — и мы все завизжали от радости. Мы-то трое не были неудачницами. Я стала популярна. Все видели, что мы с Джастином постоянно ходим повсюду вместе. Но как мне показать ему свою комнату? Все те вещи, что делали меня… ну, скажем, мной.

Впрочем, в чем-то Кейт права. Джастин уже начинал спрашивать, как там у меня — явно напрашивался посмотреть. Клаудия откинулась назад и оперлась на локти, подставив лицо солнцу. Взгляд ее небрежно скользнул по хопперовскому корпусу.

— Ух ты! — неожиданно вырвалось у нее.

Мы с Кейт разом повернулись к ней. Она вглядывалась в художественную башню.

— Опять глазеет? — спросила Клаудия.

Я изогнулась, чтобы тоже взглянуть. Из темноты художественной башни на поле глядели два раскосых миндалевидных глаза. Но стоило нам с Тони встретиться взглядом, он повернулся и исчез в глубине комнаты.

— Он на тебя всю неделю пялится. На собрании, в классе, теперь вот тут, — пояснила Кейт.

— Я не замечала, — растеряно проговорила я, поднимаясь. — Сейчас приду.

— Лина, к чему тебе утруждаться? Только его поощрять, — крикнула мне вслед Кейт, засучивая рукава свитера.

— Сейчас приду, — повторила я, глядя на окно художественной башни.

Там никого не было. Я понятия не имела, что Тони исподтишка следит за мной всю неделю — а жаль, что не имела. Наверное, надо сказать ему, что это Неразлучная Троица ко мне липнет, а совсем не наоборот. Меня интересовал только Джастин, и я уж никаким боком не вписывалась в их задушевную компанию.

Перейдя лужайку, я вошла в хопперовский корпус и поднялась по винтовой лестнице в башню.

— Эй? — окликнула я еще со ступенек. Никакого ответа. — Тони, я знаю, теперь ты меня презираешь, но не надо было за мной следить — теперь уже не отвертишься. — По-прежнему никакого ответа. Это меня не остановило. — Знаешь, ты ведь всегда можешь ко мне прийти и…

Переступив порог, я ахнула и оборвала свою речь на полуслове. На другом конце комнаты, прямо напротив входа, стояла картина. Я замерла на месте. Тони закончил его. Закончил мой портрет! Художник изобразил меня со спины — от талии и выше. Голову я повернула вправо, так, что был виден профиль. И я смеялась — радостно и безудержно, открыв рот. Небо над головой было безоблачно-синим. На левом плече у меня виднелась татуировка — совсем не зловещая, а очень стильная. Я знала: портрет написан с одной из фотографий, я видела ее в шкафчике Джастина в этом же самом хопперовском корпусе, всего двумя этажами ниже. Фотография с того дня, как мы прыгали с моста. В отличие от снимка, на котором я была в футболке, на картине спина и плечи у меня были обнажены. Я рассматривала изгиб моего позвоночника, покатые гладкие плечи. Тони не просто упражнялся в рисовании — он изучал мое тело. И душу.