Человек без души - Игорь Борисенко Страница 40

Одна из бесформенных куч вдруг превратилась в женщину с голыми грудями и руками, которая пронзительно закричала. Кинувшись к Дальвигу не вставая с колен, она стала толкать его прочь из дома. Как по команде, в дальнем, темном углу заревели детские голоса и замельтешили маленькие тени. Повинуясь толчкам, словно бесчувственный куль, Эт Кобос покинул зловонный дом, но свежего воздуха ему вдохнуть было не суждено… На улице резко пахло дымом и кровью.

– Как же это отвратительно, чудовищно, мерзко! – шептал он на ходу, из последних сил спеша убраться подальше от домов, от криков, от звуков и запахов.

– Что, колдун, растерял всю мужскую удаль? – злобно воскликнул кто-то рядом. Краем глаза Дальвиг видел, как несколько теней скользнули в тот дом, который он только что покинул, и оттуда немедленно послышались истошные вопли. Вжав голову в плечи, Эт Кобос попытался отрезать от себя весь окружающий мир целиком.

В скором времени он миновал осыпь и двинулся вдоль «городского склона», ничуть не заботясь о том, что по пути могут попасться недобитые враги или несработавшие еще ловушки. Казалось, здесь и не было никакого штурма – лишь редкие трупы, которые вполне можно принять за комья земли или камни. Тишина, только далекий и очень слабый гомон долетает из-за стены. Мерно передвигая шаркающие ноги, Дальвиг тупо размышлял над тем, на какой путь он вступил. Кровь и грязь, но не та, что получается, если полить дождем пыльную землю, а другая, порождаемая человеком. Куда деться от этого? Как противостоять и идти вперед, к цели, не поддаваясь кричащему от ужаса сознанию? Ведь он только хотел отомстить Симе и другим злодеям, но никак не собирался приносить смерть и нечто даже худшее, чем смерть, убогим и несчастным жителям этого городишки. Они вызывали разом брезгливость и жалость, но никак не ярость и желание убить. В тот момент Дальвиг почти ненавидел себя и не имел сил, чтобы избавиться от навязчивых мыслей о собственной неправоте.

Через некоторое время его внимание привлекли новые звуки, долетавшие спереди. Он поднял взгляд и с удивлением обнаружил, что видит восточную стену города, дорогу, ленивой змеей поднимающуюся к воротам, и череду земляных валов, перерезавших ее тело. Здесь, несмотря на то что город уже пал, до сих пор шла битва. Солдаты Ргола, узнаваемые по тусклому блеску металлических доспехов, сражались в гуще однообразно серой массы кочевников – издалека невозможно было разобрать, кто из них дерется на чьей стороне. Два вала уже пали, засыпанные телами защитников и нападавших, но третий еще держался, и люди кишели на его склонах и гребне, как муравьи на муравейнике.

Ргол находился у первого вала, возлежа на огромных носилках, в ворохе пышных красных и розовых подушек. Сверху, от несуществующих солнечных лучей его прикрывал тяжелый тент из голубого и зеленого бархата, а у ручек носилок стояло десятка два согбенных девушек в полосатых нарядах. Еще несколько тел в ярких нарядах лежали рядом, очевидно, убитые прилетевшими со стен стрелами.

– Как же он ненавидит женщин! – прошептал Дальвиг. Его мозг постепенно очнулся от полубессвязных рассуждений о собственной судьбе и заинтересовался кипевшей битвой. Впрочем, одно не помешало другому: он подумал о том, что Перстенек ничем не лучше тех насильников и убийц, что резвятся сейчас на улице. Чистый, цивилизованный и обходительный снаружи, внутри он такой же трусливый, злобный и жестокий. Спрятавшись за женщинами и подушками, князь равнодушно взирает на гибель целого города, вставшего на пути его интересов. Он делает грязную работу чужими руками, руками таких дуралеев, как он, Дальвиг, а сам будто бы остается ни при чем – беззаботным, не видящим толком крови и страданий. Сжав руки в кулаки, Эт Кобос зажмурился, чтобы злые слезы ненароком не выскользнули ему на щеку. Сквозь сжатые зубы он шептал: – Зачем, зачем я здесь?

Со страдальческим выражением на лице он обратился к небу – по застарелой привычке, как и все энгоардцы, ищущие помощи и совета у Белых Облаков. Страшная мысль пронзила его, словно вражеская стрела: а если все, что он сделал, начиная с того путешествия в Крайл в палатку Черного колдуна, было неправильным? Где найти ответ, у кого просить помощи? Стихотворная молитва, так часто повторявшаяся Ханале, сама собой пришла на ум:

Чтобы людям в грехах не забыться,

К ним спустились посланцы Облака,

Как прекрасные белые птицы,

Слуги божьи людского облика.

В тот самый миг Дальвиг раскрыл рот и едва не уселся на землю, потому что с небес на самом деле спускались некие существа – правда, на птиц они совсем не походили. Однако преобладающим цветом одного из неведомых гостей был белый, такой ослепительный в здешнем царстве серого и всех его оттенков… Заложив вираж между непробиваемой для солнца пеленой облаков и городом на вершине горы, пришелец слетел к земле. Дальвиг стоял примерно в тысяче шагов от места событий, но и ему хорошо было слышно громкое пение. Красивый и сильный голос выводил певучие, полные гласных звуков слова неизвестного – даже для волшебного перстня-переводчика – языка. В конце концов Дальвиг смог разглядеть певца немного лучше – это был воин, облаченный с ног до головы в доспехи сияющего белого цвета, больше всего похожие на глыбы старого, слежавшегося, но не напитавшегося грязи льда.

Белый воин явился не один. Следом за ним прямо в гущу сражающихся с неба стали шлепаться здоровенные твари с раскрашенными в белый цвет хитиновыми панцирями. Спереди у них болтались глаза на длинных стебельках, сзади рос толстый короткий хвост. Ноги походили на паучьи – тонкие, длинные, с торчащими вверх острыми коленями. Над полем боя раздался жуткий свист, сопровождаемый хлюпаньем и визгом разрываемого металла, – твари вступили в бой, орудуя целой бахромой из нитеобразных щупалец-жвал, торчащих прямо под глазными стебельками. Эти страшные орудия смерти и высвистывали в воздухе, когда чудища принялись выписывать ими восьмерки и окружности. Стоило на пути щупальца попасть человеку, его немедленно разрывало на части вместе с броней и одеждой. Упав, чудовища тут же придавили своими тушами множество народа, и теперь выкашивали сражающихся, не деля их на врагов и друзей. Всего чудовищ было пять: два оказались чуть впереди, три – позади.

Ргол издал тревожный возглас. Из-за его носилок выбежали несколько человек, которые ринулись в битву, размахивая короткими древками с разноцветными треугольными знаменами. Сам князь порывисто встал на ноги, отчего носилки покачнулись – девушкам стоило большого труда удержать их от падения. Дальвиг подумал было, что Перстенек собрался удирать подобру-поздорову, однако Ргол не спешил командовать отход своему медлительному «экипажу». Элегантно и женственно взмахнув головой, чтобы отправить за плечи роскошные завитые волосы, он покрыл их черным, как уголь, шлемом, по форме напоминающим яйцо с красно-зеленым плюмажем. Тем временем белый посланец Облаков приблизился к нему, с легкостью паря в воздухе. Его латы ослепительно блистали – это при том, что ни один солнечный луч по-прежнему не мог пронзить вечные серые покровы над Холатыреном. Дальвигу с того расстояния, на которое поднесли его продолжавшие путь самостоятельно ноги, больно было смотреть на сверкающую фигурку – а каково же тем, кто видит ее вблизи?