Всё, что меня не убило… - Анна Дашевская Страница 40

В посёлке было тихо, только где-то совсем далеко лаяла собака. У соседей горели окна, да и фонари на улице ярко светили, так что мне на миг показалось, что нет и не было никакого параллельного мира, магов, интриг, принцесс и правителей. Тряхнув головой, я спросила:

– Как ты считаешь, нам лучше поехать в город сейчас? Или попозже ночью?

– А зачем нам в город? – удивилась я. – Дом большой, сейчас включу отопление на полную, еще и тепло будет.

– Катя, ну ты подумай сама: тебя не было почти три недели. Свет не горел, дым из трубы не шёл, дорожки не чистили, соседка знает, что ты в отъезде. Если ты откуда-то приехала, как сюда попала?

– На такси, – ответила я на автомате. – Ах, чёрт!

– Вот именно. Сколько пар глаз в соседних домах видят приезд посторонней машины? И если никакой машины не было, а ты появилась, сколько потом об этом вспомнит?

– Ты прав… Какие предложения?

– Снега почти нет, на наше счастье… – Михаил выглянул в окно, стараясь держаться так, чтобы его не было видно от соседей. – Дорожки чистые и сухие. Часа в три ночи осторожно выйдем…

– В два, – возразила я. – Потому что с половины третьего до четырёх выгуливает своих кавказских овчарок Семён Маркович, живущий на этой же улице в доме через два от моего. И уж эти собачки точно меня заметят.

– Не любят?

– Скорее, мы взаимно друг друга разумно опасаемся. Когда-то в щенячьем возрасте они нажрались подкинутого на участок фарша с отравой, и я всем троим делала промывание желудка и прочие неприятные процедуры. Собачки выжили, выросли, но меня помнят хорошо.

– Неужели этот человек не обучил собак, чтобы не брали еду у чужих?

– Говорю же, маленькие ещё были, месяцев девять. Глупые и не учёные. А Семён – известный ювелир, его хотели ограбить…

Мы помолчали, потом меня осенило:

– Слушай, а зачем мы отправились сюда так рано? Могли до ночи побыть дома…

И прикусила язык. Получается, домом я теперь считаю Лантар?

Мой компаньон усмехнулся:

– Могли. Но кое-что не делается сразу сходу, мне надо подготовить… многое.

– Что?

– У тебя есть ноутбук?

– Конечно. И стационарный есть и ноут. Пойдём наверх. Только… свет, наверное, включать не стоит?

– Поставлю щит невидимости, – отмахнулся Михаил.

Пока он, усевшись на пол с ноутбуком на коленях, что-то искал в Интернете, я зашла в почту.

Рабочий адрес более не существовал.

Мило, хотя ожидаемо – после моего увольнения странно было бы, если б главврач и его верный оруженосец Кирилл Николаевич сохранили что-то, мне принадлежавшее. Более чем уверена, что и секретаршу мою в лучшем случае перевели, и врачей в отделении перешерстили. Ничего в этой ситуации сделать я не могла, но стало чертовски обидно за всё, что сама выращивала и строила…

Ладно, проехали. Тьфу на них.

Личная почта, наоборот, ломилась от пришедших за это время писем. Фигурально выражаясь, ящик был забит так, что конверты торчали из всех щелей и толстым слоем лежали на полу. Три с лишним тысячи непрочитанных е-мейлов, чёрт возьми! Да у меня сутки уйдут только на то, чтобы их все рассортировать, стереть ненужное и прочесть оставшееся… А ведь там, среди непрочитанного, может быть что-то очень важное.

Например, чья-то жизнь или смерть.

Например, моя.

В некотором ужасе я ткнула в первое попавшееся письмо – открылось приглашение занять должность зав. травматологическим отделением в Первой Градской.

– Ни фига себе, – пробормотала я. – Оказывается, тут жизнь кипит…

Время за чтением почты шло незаметно. В какой-то момент я оторвалась от компьютера, потянулась, кресло хрустнуло, и я замерла в этой неудобной позе: на первом этаже послышался хлопок двери и скрип моей сторожевой половицы.

– Кто это может быть? – неслышно спросил Михаил.

– Лидочка, соседка, – прошептала я. – У неё ключи.

– Она станет подниматься сюда?

– Если зашла просто посмотреть, всё ли в порядке – нет, если прибраться, то весь дом перешерстит. Но ты же можешь поставить щит?

Он только прищёлкнул языком досадливо, и мы замерли, прислушиваясь.

Что-то напевая, соседка протопала в кухню, погремела там чем-то, включила и выключила воду.

– Что она делает?

– Похоже, всё-таки будет убираться. Мы вполне можем объявиться. В конце концов, она никому ничего не станет рассказывать.

– А потом она проговорится, – нахмурился Михаил.

– Ну, это риск нелегала, – я тихонько фыркнула, вспомнив, что в давние годы Берестов очень любил шпионские романы.

Громкий дверной звонок заставил нас обоих подпрыгнуть.

– А это ещё кто? – прошипела я.

Тот же вопрос задала и Лидочка, после чего пошлёпала к двери. Мужские голоса, смутно знакомые; что там говорят, отсюда я разобрать не могла, но отчего-то занервничала.

– Пойду послушаю, что там, – шепнула Михаилу.

– Постой! – он сунул мне в пальцы небольшой амулет. – Невидимость, на полчаса должно хватить. Сожми.