Последнее пророчество - Уильям Николсон Страница 40

– Слишком быстро, – произнес Бомен. – Помедленнее.

Дымок постарался замедлить поток чувств, бурлящих в нем.

Это оказалось не так уж легко. Чувства кота постоянно питались новыми впечатлениями, звуками, запахами, мгновенными вспышками движения, не давая его бдительности затупиться. Все, что окружало кота, представляло собой или угрозу, или добычу. Тело Дымка все время, даже во сне, пребывало в движении. Словно туго закрученная спираль, кот в любое мгновение был готов наброситься на возможную добычу или спасаться бегством. Помедленнее, сказал мальчик. Не так-то это просто, помедленнее.

Кот постарался успокоить свои чувства. Внезапно из глубин памяти возникло ощущение близкого тепла, тихое повизгивание, невыразимое удовольствие. В памяти кота небо над ним кружилось, пахло сладким и излучало тепло. Дымок извивался, пытаясь ощутить рядом, как в тот далекий день, такие же извивающиеся тела своих братьев и сестер, – и вот наконец оно пришло. Дымок лежал на сухих листьях в песчаной норе, а мать ворочалась, стараясь устроиться так, чтобы все котята могли достать до сосков. Испуганный невыносимым ощущением счастья, пришедшим из глубин памяти, Дымок потерся головой о голову Бомена и жалобно замяукал. Юноша тоже уловил воспоминание или по крайней мере то, что чувствовал кот, вспоминая.

– Ничего, ничего, – мягко проговорил Бомен, – успокойся.

– Ах, что это я, – сказал Дымок сам себе. – Что ты делаешь со мной, мальчик? Я так долго был один.

– Был один, – повторил Бомен. Он слышал.

– Ты слышишь?

– Слышу. Я слышу тебя.

– Ого, мальчик! Прав был отшельник!

Нетерпеливо, благодарно кот начал облизывать щеку и лоб Бомена, чувствуя соленый вкус человеческой кожи.

– Ну, наконец-то я тебя понимаю, кот.

– Хороший мальчик. Замечательный мальчик.

Дымок вновь принялся облизывать Бомена, пораженный тем, что сказал. Что с ним – ведь это всего лишь память, не более чем эхо детских ощущений.

– Ты пришел, чтобы сказать мне, что я должен делать? – спросил Бомен.

– Да, – ответил Дымок.

– Так скажи мне.

– Ты должен научить меня летать.

Дымок почувствовал, что Бомен отодвинулся в сторону. Кот заглянул в темные глаза юноши, смотревшие на него с пониманием и легкой иронией. Затем Бомен рассмеялся.

– Но я и сам этого не умею.

– Просто немного тренировки, – сказал кот. – И немного желания.

Они не успели продолжить разговор – в ближайшей деревне тревожно зазвонил колокол. Вскоре к нему присоединились другие колокола, в домах зажигались огни. Бомен резко поднялся на ноги.

– Что-то случилось.

Солдаты с мрачными лицами рыскали повсюду с фонарями в руках, проверяя всех, кто им попадался. На пути к казармам Бомена трижды останавливали и каждый раз его номер сверяли и отмечали. Поэтому он не скоро вернулся домой, где никто не спал, – люди беспокойно толпились в бараке. Вскоре юноша узнал, что вызвало такой невиданный переполох. Один из рабов исчез.

Офицеры приказали проверить комнаты. Однако все уже знали, что случилось. Как только Бомен присоединился к ним, Пинто прошептала ему на ухо:

– Это Руфи Блеш. Он сбежал.

Клерки с конторскими книгами двигались вдоль шеренги испуганных рабов, проверяя имена и номера. Они выясняли, кто из родственников сбежавшего находится этой ночью в обезьяньем фургоне. Грисы приходились кузенами Блешам. Пиа Грис, девушка, чья помолвка состоялась в последний вечер перед гибелью Араманта, в эту ночь находилась в клетке номер одиннадцать.

– Нет, они не посмеют! Они не сделают этого!

В сопровождении солдат главный клерк во главе целой команды двинулся по дороге. За ними следовали рабы. К своему ужасу, люди обнаружили, что стражники уже добавили дров под фургон, где находилась Пиа Грис. Неподалеку в темноте красным пятном горела железная жаровня.

Семья Хазов была здесь вместе со всеми, серый кот вился вокруг ног Бомена.

В клетке номер одиннадцать находились двадцать мужчин и женщин. Прошло совсем немного времени, и все мужья, жены, родители и дети находившихся в фургоне собрались рядом с клеткой, полные ужаса перед предстоящим наказанием. Никто не сделал никакого официального объявления, никто никому не угрожал. Стражники действовали словно бы без приказа. Таннер Амос держал руку своей юной жены сквозь решетку – он был уверен, что ничего страшного не случится.

– Они просто хотят запугать нас, – говорил он. – Они не могут сжечь вас всех. Вы же не сделали ничего плохого. Это было бы слишком жестоко.

Доктор Грис, отец Пии, запыхавшись, подбежал к фургону и начал кричать на стражников.

– Кто здесь главный? Где ваше начальство?

Стражники не обращали на него внимания. Доктор Грис заметил, что главный клерк стоит поодаль, уткнувшись в конторскую книгу.

– Вы здесь главный?

– Я не знаю, кто здесь главный, – отвечал клерк, – я просто наблюдаю, чтобы все было сделано правильно.

– Тогда прикажите этим идиотам оставить в покое огонь. Люди в фургоне невиновны. Они не сделали даже попытки к бегству.

– Произошел побег, – ответил клерк. – Значит, должно последовать наказание. Это и называется делать все правильно.

– Нет! Это неправильно! Зачем наказывать людей, которые не сделали ничего плохого?

– А зачем наказывать людей, которые сделали что-то плохое? – поинтересовался главный клерк. – Вы не находите, что тогда наказывать слишком поздно? Ведь они уже совершили свое преступление. Нет, наказания должны предшествовать преступлениям, тогда люди и не будут совершать их. Зло следует пресекать в корне. Таково повеление Доминатора, а Доминатор всегда прав.

Доктор Грис осознал, что ночной кошмар становится реальностью. Таннер Амос принялся бить кулаками по прутьям решетки. Главный клерк увидел это и громко, чтобы все могли слышать, произнес:

– Любое неповиновение – и еще один фургон будет сожжен.

Больше никто не осмелился сопротивляться.

Бомен вместе со всеми стоял в толпе, но он единственный сознавал, что не бессилен. Пришло время использовать тайные способности. Юноша сконцентрировал внимание на горящей головне, которую стражник нес от жаровни к фургону. Мысленно Бомен схватил ее, как хватал посох ночью на пастбище, и сильно рванул. Головня вырвалась из руки стражника, упала на землю и погасла.

– Неуклюжий чурбан! – воскликнул главный клерк. Головню снова подожгли. Озадаченный тем, что случилось, стражник нагнулся, чтобы поднять ее. Бомен мысленно держал головню и тянул ее в другую сторону, в траву. Высокая влажная трава погасила пламя. Стражник застыл в недоумении.

– Что с тобой? – спросил главный клерк.