Охота на охотника - Карина Демина Страница 40
Охота на охотника - Карина Демина читать онлайн бесплатно
– Некоторое время мы жили вместе – я, Катарина и ребенок, про которого она вдруг решила, будто бы рожден он ее драгоценной Мареной, что было нелепостью, и поверьте, к этой безумной мысли я отношения не имею. Я лишь не стала разубеждать, как и Ветрицкий-старший. Мы заключили сделку. Потом. Позже. Когда до той глухомани, где мы все прятались, дошли чудесные новости. Арсийская империя обрела императора. Бунтовщики повержены, вот-вот воцарится мир и чудесное благоденствие. Тогда-то Ветрицкий и объявился. Мне была предложена помощь… в обмен, скажем так, на то, что я просто-напросто исчезну из жизни Михаила… Что? Я решила почтить память мужа.
Надо будет спросить Лешека про обряд, но пока выходит, что крови и желания оказалось достаточно, чтобы новорожденное дитя признали принадлежащим иному роду.
Ах, до чего…
– Я знаю, что ребенка пристроили в хорошую семью. Какую, не спрашивайте. Я не интересовалась, да и не сказали бы. Мне вернули этот дом, благо оказалось несложно. На счетах скопилась вполне приличная сумма. Отошли ко мне и деньги, и некоторые драгоценности. Этого хватило бы, чтобы уехать.
– Но вы решили остаться.
– Не сказать, чтобы это было добровольное мое решение. Получив свободу, я отправилась к морю, я думала, что сяду на первый попавшийся корабль, лишь бы прочь из империи. Но чем дальше я уходила от Арсинора, тем тяжелее мне становилось. И я поняла, что за морем я просто-напросто умру. Здесь же мне позволено было жить. И я вернулась.
Ее не искали.
Кому она была нужна, связанная с императорским родом узами весьма сомнительного брака.
– Сперва я боялась, что кто-то узнает, донесет, понимала, что ему хватит и взгляда… Я не хотела умирать. Должно быть, я кажусь вам жалкой? Мне все равно. Мне оставили эту жизнь будто в насмешку. Когда-то я блистала, а теперь… жалкая старуха… вам кажусь я древней, а я стала такой на седьмом году после смерти Михаила и все ждала, когда же… откажет сердце или не сердце, но… я живу. Живу и живу изо дня в день…
Он мало изменился, этот отвратительный человек, который взглянул на Лизавету сверху вниз, будто заранее определив, где место ее. И место это отнюдь не было почетным.
Он пошевелил губами.
И сказал:
– Как-то вы староваты для конкурса, – он отвел лорнет и поинтересовался: – Мы с вами прежде не встречались?
– Нет, – соврала Лизавета.
И ей поверили. Вернее, этот человек и мысли-то не допускал, что кто-то, к примеру девица сомнительных достоинств, приставленная за непонятною надобностью, будет ему лгать.
Девица ему не нравилась.
Он предпочел бы кого помоложе и, что уж говорить, повосторженней. А эта смотрела мрачновато, будто подозревала за благообразным господином недоброе. Впрочем, на девиц он давно научился не обращать внимания.
– Постарайтесь просто не попадаться мне на глаза, – велел Вольтеровский, раздумывая, следует ли немедля явиться в канцелярию, доложить о прибытии, что было бы разумно, хотя и скучновато, либо же все-таки обождать. Людям при чинах суетливость излишняя не к лицу.
– Боюсь, – девица, вместо того чтобы отступить и сделать вид, будто ее нет, улыбнулась, правда, как-то неискренне. Или почудилось? Или это у нее от нервов? Девицы вечно нервничают по пустякам. – Это не в моих силах. Я, несомненно, была бы рада доставить вам этакое удовольствие, однако…
Его хотелось отравить.
И билась мыслишка, что в кофре Одовецкой сыщется какой-нибудь зловещего вида пузырек. Пару капель в бокал – и…
Он ведь виноват. Если не во всем, то во многом…
Ишь, холеный.
Лицо круглое, нос с благородною горбинкой. Бачки седоватые, стриженные аккуратно. Белые брови, взгляд орлиный. Хоть портрет пиши. И одет по моде, и держится так, будто бы каждый день при дворе бывает. Идет неспешно, тросточкой постукивает, но этак с ленцою, мол, она исключительно для виду и необходимости.
– Знаешь, – Авдотья тоже гостя оценила. – Такого в саду убивать надо…
– Почему в саду?
– Здоровый больно, поди-ка до саду доволоки, а если там, то только яму подходящую выкопать останется.
И пойми, со смехом сказано сие было или всерьез.
Лизавета вздохнула.
И поспешила за гостем, которого и вправду хотелось убить. Можно даже в саду, хотя… действительно здоровый, и яму придется копать немалой глубины. И если так, то проще, может, выманить…
Нет, она не всерьез.
Отца это не вернет, а… он свое получит. Соломон Вихстахович ведь не навсегда отбыл, иначе продал бы газетенку, а не ставил бы вместо себя редактора. Стало быть, вернется. А как вернется, то у Лизаветы и материал будет подходящего толку.
Так думать было легче.
И Вольтеровский вызывал уже не злость, но вполне определенный интерес.
Что о нем вообще Лизавета знает?
То есть знает немало, у нее дома целый альбом остался со всякою всячиной, вырезки там, упоминания. Про него писали нечасто.
Родился в Малжовецкой губернии, в семье помещика средней руки, вторым сыном. Оттого и в наследство ему досталось двести рублей и батюшкино благословение. А еще оплаченный курс в университете, что, конечно, было куда как важнее.
Учился хорошо.
Удостоен был похвальных листов и военного чина. Служил… где только не служил. На всех границах побывал, и кровь лил, и медали получил. Смута его задела, но самым что ни на есть краешком, позволивши сыскать славу воинскую, а с нею и расположение.
Женился на девице Прозоровской, из мещан, но состоятельных, получив за нею и поместье, и десять тысяч рублей, которые вложил с немалой выгодой в Ост-Зендийскую компанию. Далее благосостояние росло, чины тоже не обходили Вольтеровского стороной, и к пятому своему десятку представлял он собою воплощение человека степенного, состоятельного и немалыми связями обладающего.
Но ведь и у такого грехи имеются.
Не может быть, чтобы человек вовсе безгрешен оставался. Лизавета знает. Лизавета, она умеет смотреть и слушать, замечать многое, что иным людям кажется неважным.
– Отпусти, – свяга встала за спиной и положила ладони на Лизаветины плечи. – Не мучай…
– Я не…
– Держишь их, – на душе стало холодно, будто ветром ледяным подуло. – А если будешь за мертвых держаться, то и сама жить не научишься.
– Так что теперь, простить? Забыть? – кольнуло под сердцем и отпустило.
– Это тебе решать, просто… позволь помочь.
– Помоги.
Свяжьи руки легли на волосы, скользнули по щекам, и холод отступил, унося с собой… тяжесть? Пожалуй что, дышать вот легче стало. И ощущение такое, словно Лизавета ото сна очнулась, тягостного, муторного.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments