Участковый. От пистолета до кольца - Галина Гончарова Страница 40

– А мы тратим на них ресурсы, силы, время… да?

Оборотень молчал. Жестоко, но ведь правда?

– Спарту это не спасло, – заметила Ирина. – А если бы они выхаживали слабых…

– То сгинули бы еще раньше.

– Или наоборот – родился бы человек, способный повести их к процветанию? Кто теперь скажет?

– Никто.

– И потом, человек – не животное.

– Вот и проявляли бы это в ответственности. Совместимость смотрели, ясно же, что некоторым парам нельзя детей заводить друг от друга…

– Рано или поздно мы все лечить научимся.

– А пока на планете перенаселение. И ее ресурсы мы тратим все активнее…

– И в космос полетим.

– Ага, полетим мы. На большой губной помаде, ярко-розового цвета…

– Эй, святого попрошу не касаться.

– А если на косметику – и то выделяется больше денег, чем на науку?

Ирина хмыкнула.

– Поумнеют, рано или поздно…

– Только бы слишком поздно не было.

Дальше ехали молча.

* * *

– Мать твою за сорок восемь через семь гробов в один…

Вопль Ирина услышала, войдя в участок.

И – застыла.

Попугай!

Тот самый, здоровущий, кстати – жутко дорогой. Но что он здесь делает?

Ответ Ирина получила ровно через минуту – от Сени.

– Спрячься. Иван Петрович тебя сейчас…

– За что?

– За эту пернатую радость…

– Не поняла?

Сеня заржал и объяснил доступно.

Попугай оказался собственностью одного капитана дальнего плавания. Да, есть и такое в Кораблике.

Ходил капитан на корабле ВМФ, неплохо зарабатывал, а в Кораблике собирался жить, когда демобилизуется.

Здесь у него мать, опять же – уютно и цены на жилье божеские…

Попугая украли около месяца назад.

Мать поплакала-поплакала, да и уехала на курорт, поправлять здоровье. Тоже – на месяц.

– А почему птичку на передержке – не?

– Вот потому.

Попугай словно почувствовал, что речь идет о нем, и разразился такой тирадой, что руки у Ирины сами к карандашу потянулись.

Записать!

Выучить!

И цитировать при необходимости. Сантехникам, к примеру, или алкашам каким…

– И что?

– И так целый день. Передержка не справилась, попугая отдали нам.

– А мы его сплавить никуда не могли?

Ответить Сеня не успел. Хлопнула дверь.

– Алексеева! Явилась?

Иван Петрович воздвигся на пороге, словно Немезида в кителе. Грозный и неотвратимый.

– Так точно, – кивнула Ирина.

– Тогда…

Больше Иван Петрович и сказать ничего не успел.

В участок явилось – ОНО.

Чудовище обло, озорно, хтонически и беспощадно.

Дверь снесла, не замечая преград, мадам Глинская.

– Марина Ивановна.

Иван Петрович произнес это таким обреченным тоном, что проникся даже попугай.

Замолчал на минуту.

Паузой тут же воспользовалась Марина Ивановна Глинская.

– Я сколько буду вам звонить!? Вы что – не понимаете!? Это важно!!! Это вопиющее нарушение законности!!! Это геноцид…

Возможно, она бы рассказывала больше.

Возможно, она бы рассказывала громче.

Но…

Попугай открыл рот. И вежливо, громко, исключительно в непристойных выражениях поинтересовался:

– Какого… и … орет эта…?! Она… и…?!

Онемели все.

Полиция – так точно. А вот Марину Ивановну так просто было не сломить.

– Заткните это чудовище!

– Сама ты… и… старая… и облезлая…!!! – ответствовал попугай.

– А ты…

– А ты…

– …!!!

– …!!!

Полиция в немом восхищении наблюдала за битвой титанов.

Сеня (гад!!!), спрятавшись за дверью, включил телефон – и вовсю снимал видео. Ирина и сама бы не отказалась, но боялась шевельнуться – как-никак она находится на линии огня. Не стоит привлекать к себе лишнего внимания, была бы возможность, она бы под стол отползла.

Сражение продолжалось около получаса. И лидировал в нем – попугай!

Марина Ивановна, исчерпав все доступные ресурсы, попробовала схватиться за сердце и опуститься на пол.

Попугай взмыл под потолок.

– Начинаю ковровое бомбометание! – металлический голос прорезал атмосферу участка.

Ирина пригнулась, но птица оказалась исключительно меткой.

По мнению всех присутствующих (они, конечно, молча держали свое мнение при себе, не дай боже озвучивать такое вслух!), полученная клякса очень украсила Марину Ивановну. Оказалась и к месту, и к лицу, и к волосам, и вообще… это же удобрение?

Может, волосы еще подрастут?

А вот дама не оценила подобной заботы.

Вместо того, чтобы поблагодарить, она подскочила, забыв, что собиралась разыграть сердечный приступ, заорала нечто нецензурное, активно поддержанное попугаем – и вылетела вон.

Даже дверью на прощание не хлопнула.

– Это полицейский произвол! Я буду жаловаться в Гаагу! – донеслось откуда-то со двора.

Несколько минут в участке царила тишина.

Потом Сеня вышел из укрытия и покачал телефоном.

– Кому видюху скинуть? На ютуб я сейчас ее и так солью!

– Мне! – тут же опомнилась Ирина.

Иван Петрович хмыкнул. Но тут же вспомнил, что он начальство, и распорядился.

– Видео сбрасываешь на компьютер, пусть все, кто захотят, себе скопируют. Насчет ютуба – я этого не слышал. А птицу…

Взгляды были ну очень умоляющими. Даже у попугая…

Иван Петрович достал из кармана бумажник.

– Алексеева!

– Да, Иван Петрович?

– Рысью на рынок. Орехи эти твари едят?

– Да, Иван Петрович.

– Вот, купи. Только хороших, свежих.

– Давайте я схожу, – вызвался Сеня. – Я знаю где, самые лучшие выберу.

– Давай. Ладно уж. Пусть живет.

– …Ура! – отреагировал попугай, взлетая на шкаф со служебной документацией. И уже оттуда добавил с жутким славянским акцентом: – Но пассаран!!!