Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая Страница 40

А та принялась зачем-то снимать с себя дублет. Но после того как он был снят, девушка опять по неизвестной причине стала оглядываться. А потом… потянула рубашку, что была на ней одета, вверх. В последний момент, когда рубаха достала груди, девица почему-то застеснялась и его, хотя и считала вроде, что он в отключке, и отвернулась.

Мелких черт ее лица, которое все время находилось, то очень далеко от него, то, наоборот, слишком близко, Рою рассмотреть не удавалось. А вот спину… очень даже получилось. Белая, гибкая, с мягкой ложбинкой вдоль позвоночника и сужающаяся к талии, она хорошо проглядывалась даже через ту муть, что застилала глаза мужчины. И даже чисто женская нижняя рубашечка на тонких бретельках, что осталась на девушке, не могла укрыть красоту этой спины. Да что говорить?! Рубашечка своей белизной только подчеркивала то место, где была заправлена. А именно, где тонкая талия переходила в вполне развитые бедра, обтянутые коричневой кожей штанов.

Скорее всего, будь принц при полном разуме, он бы и сам отвернулся, или велел бы бесстыжей девице прикрыться, но его плутающие на полпути к беспамятству мысли были сейчас далеки от воспитанности, норм этикета и каких-либо правил. Так что он с каким-то блаженным удовольствием разглядывал скудно одетое тело красотки, беззаботно и бессовестно ловя каждое ее движение.

«— Хороша девка!» — подбавило свое мнение еще и его мужское естество, вдруг воспрявшее, как будто и не было боли, слабости и головокружения.

А девушка тем временем надела дублет на практически голое тело и повернулась. А потом, достав кинжал, надсекла рубаху в нескольких местах и стала разрывать ее на полосы.

Когда она подсела к нему, расстегнув его верхнюю одежду, и принялась ворочить, чтоб подсунуть повязку под него, принц, похоже, провалился в забытье. Потому что первое, что он почувствовал после прикосновения к своему раненому боку, было ощущение, что он… задыхается.

А девица, зажимая ему нос, чем-то тыкала в его губы.

— Я… здесь… — просипел Рой, отводя от лица дрожащей рукой это твердое «что-то».

— Господин, выпейте настоя! Это бабка Росяна, травница из деревни, такой делает. Я его всегда с собой беру, когда надолго ухожу из дома. Он бодрости придает и согревает! — затараторила девчонка в самое его ухо. А ее настойчивый голосок звенел в больной голове принца, вызывая мощный резонанс, как удар языка в храмовом колоколе.

Рой перестал сопротивляться, только что бы она замолчала, и глотнул предложенное.

Но, как ни странно, зелье деревенской знахарки оказалось не таким уж и плохим. Сначала во рту принца, затем и по гортани, разлилось тепло со вкусом черной смородины и каких-то пряных трав. А потом эта благость потекла и по всем членам, разгоняя кровь и давая ощущение вновь прибавившихся сил.

Рой оперся на руки и подтянулся повыше, усаживаясь поустойчивее. От этого движения бок дернуло болью, но вполне терпимой. И даже раненая рука, на которую он только что опирался, отозвалась не так уж резко. Похоже, настой был не просто неплох, а по-настоящему чудесен!

— А у тебя кроме этого сладкого пойла что-нибудь попить еще есть? — не вполне вежливо спросил он.

— Есть, господин, — девушка, кажется, на его грубость не обиделась, а пристегнув к поясу малюсенькую, не больше ее же кулака фляжечку, и отстегнула большую, обычного размера. И подала ему.

В этой фляге оказалась вода — легкая и прохладная. И на вкус она показалась принцу слаще смородиновой настойки и вкуснее самого изысканного южного вина.

— Спасибо. Прости, если был груб, — повинился он перед девушкой, когда возвращал ей флягу. Она его нашла, не бросила помирать, а ведь могла бы, вполне. Какое ей в принципе дело до раненого человека в лесу. И потом, она его перевязала, пустив на бинты собственную рубаху, и чудо-настойкой поделилась… и водой. А теперь, по всей видимости, собирается его на себе куда-то тащить. Так что, если даже эта девушка простая крестьянка, то он не имеет никакого права показывать тут перед ней свою господскую спесь.

Девушка, впрочем, ни в какой спеси Роя и не заподозрила, а лучась улыбкой, ответила на его извинения:

— Что вы, господин, я же понимаю, что вам больно и плохо сейчас, — и протянула ему руку, что бы помочь встать.

А он-то, еще минуту назад высокомерный господин, сидел и пялился на нее, как дурачок деревенский на Весеннее дерево в лентах. Настоечка, видно, и зрение прочистила — пелена спала, веки поднялись, и его взору открылось лицо девушки во всей своей яркой и нежной красоте.

Синие глаза он разглядел и в полубессознательном состоянии, но теперь, при полном разуме, смог и точнее их цвет определить — как василек, что ярким пятном синеет средь золотых колосьев. Удивительно насыщенный тон, с чуть лиловым оттенком. И эти сияющие «васильки» были еще и обрамлены длинными черными ресницами, а такие же темные брови, изящным разлетом ложились по высокому белоснежному лбу. Тонкий нос, с резными ноздрями, очень гармонично смотрелся на этом удивительном лице, чудный образ которого завершали темно красные, чуть припухлые, как спелые вишни, губы.

— Господин, вам опять поплохело?! Вы, почему так смотрите на меня? — заволновалась девушка, когда он не подал ей руку, а его остановившийся взор, видно, приписав ухудшившемуся вновь самочувствию.

— Нет, все в порядке… — мотнул Ройджен головой, все же протягивая к ней ладонь, и стараясь оторвать от ее лица навязчивый взгляд.

— Нам идти надо. Уж не знаю, откуда вас сюда занесло, но сейчас мы пойдем ко мне домой. А то другого жилья, ближе, чем в трех верстах, вы и не найдете. У меня наставник — оборотень, он вас подлечит, да и за бабкой Росяной в деревню послать можно, — опять заговорила девушка быстро. А сама тем временем помогла ему подняться с земли и прислониться к дереву.

— Ты, милая, будь добра, палку мне найди. А то у меня еще и нога подвернута, — попросил Рой. А потом стоял и любовался, наслаждаясь грациозностью и стремительностью ее движений, и забыв совсем о своем болезненном состоянии.

Впрочем, стоило им двинуться, как израненное тело напомнило о себе, выбивая болью из его головы все посторонние мысли.

В начале пути Рой еще какое-то время пытался следить, чтоб его закинутая на плечи девушки рука не сильно давила ей на шею, чтоб заплетающиеся ноги делали равные с ней шаги, а стиснутые зубы не скрипели у нее над ухом. Но дороге, как ему казалось, не было, ни конца, ни края. Они долго плелись по лесу, петляя меж зарослей. Потом пришли к какому-то глубокому оврагу, где пришлось сначала долго примериваться к спуску, прежде чем отважиться, так же в обнимку, двинуться вниз. Там же, внизу, оступаясь на камнях и чуть не падая в воду, перебрались через мелкую речушку. Ну, а следом, так же — с горем пополам, карабкались вверх по крутому склону. В общем, вскоре принц понял, что если будет отдавать все свое внимание на внешние проявления стойкости, то, по всей видимости, до места он не дойдет.

Так что стоило им выползти из оврага, как он, больше не сдерживая болезненного стона, повалился на траву, еле-еле успевая отцепиться от девушки. Та, ни слова упрека не говоря, кинулась отпаивать его смородиновой настойкой.