Корабль, который искал - Мерседес Лэки Страница 40

Кенни скривился и воздел руки.

— О ужас! — возопил он с выражением лица, которое вполне соответствовало его негодующему тону. — Как вы могли? Да вы вообще не имеете права испытывать какие-либо чувства! АГ-1033, я буду вынужден доложить о том, что ваше психическое состояние нестабильно!

— Вот именно, — ответила она, посерьезнев. — Иногда мне кажется, что из нас хотят сделать просто искусственные интеллекты, разве что более совершенные. Наделенные самосознанием и способные к осмысленной деятельности, но при этом, перед тем как запихнуть тебя в капсулу, кто-то берет скальпель и отсекает ту часть твоей души, которая способна испытывать чувства.

— Видишь ли, дорогая, они ходят по лезвию ножа, — объяснил Кенни не менее серьезно. — Твоим одноклассникам не хватает того, что было у тебя: физического контакта с родителями. Они никогда ни до чего не дотрагивались; они никогда не знали ничего, кроме очень искусственной среды. Они на самом деле просто не понимают эмоций, потому что им никогда не позволяли испытывать их или наблюдать их вблизи. На самом деле не могу сказать, что я не представляю себе, каково им впервые очутиться в реальном мире, населенном нами, мягкотелыми. Они буквально попадают в иной мир, такой же чуждый и непонятный, как любая инопланетная культура. В определенном смысле было бы лучше, чтобы все они получали профессии, в которых им никогда не пришлось бы сталкиваться с людьми лицом к лицу.

— Но тогда почему… — Тия очень тщательно подбирала слова: — Почему в капсулы не помещают взрослых?

— Потому что взрослым — и даже детям сознательного возраста — зачастую невозможно привыкнуть к тому, что их тела больше не действуют и что они — как ты точно заметила сама — больше никогда не смогут ни к кому прикоснуться напрямую.

Он вздохнул.

— В свое время я повидал немало таких случаев. Ты — исключение, радость моя. Но ты всегда была не такой, как все. Невероятно гибкой, умеющей приспособиться к любой ситуации.

Он откинулся на спинку своего кресла и задумался; Тия не прерывала его.

— Знаешь, Тия, в программе подготовки капсульников есть вещи, с которыми я никак не могу согласиться. Но теперь твоя подготовка окончена, и ты живешь в реальном мире. Здесь даже Советники не такие, как в вашей школе, вот увидишь. Они часто бывают готовы принять все, что действует, а не только то, что есть в книгах правил.

Тия помедлила, прежде чем ответить.

— Кенни, а что мне делать, если… Если эти чувства начнут перерастать в эрос? Ну, в смысле, я не собираюсь вскрывать пилон или делать еще что-нибудь в этом духе, но…

— Хельва, — лаконично ответил Кенни. — Вспомни о Хельве. У нее с ее пилотом была любовь, о которой и до сих пор помнят во всем обитаемом космосе. Если такое случится, Тия, — значит, так тому и быть. Ну а если не случится — не переживай. Радуйся тому, что твой напарник — твой лучший друг. В конце концов, так ведь оно и задумывалось изначально. Я верю в твое благоразумие и интуицию — я всегда в них верил. С тобой все будет в порядке.

Он слегка кашлянул.

— Тем более что я, быть может, понимаю тебя лучше, чем кто-либо другой. Мы с Анной тоже вроде как сошлись…

— Да ну? В самом деле? — Тия даже не попыталась скрыть ликование, звучавшее в ее голосе. — Давно пора! А что она сделала: опрокинула вашу коляску, чтобы помешать вам смыться, и соблазнила вас, пользуясь вашим беспомощным состоянием?

— Это буквально слово в слово то же самое, что сказал Ларс! — воскликнул Кенни, отчаянно покраснев. — Только он добавил еще кое-какие ехидные замечания.

— Могу себе представить! — хихикнула Тия. Ларсу перевалило за двести, и он немало повидал за эти годы. Любые разновидности драм, которые разыгрываются между разумными существами. Ведь он контролировал одну из крупнейших медицинских станций Центральных Миров. А уж где есть место всему, от трагедии до комедии, так это на медицинской станции — об этом прекрасно осведомлены создатели мыльных опер по всей Галактике. И Ларс был свидетелем — а иногда и непосредственным участником — всех этих событий, от мелких неурядиц до глобальных катастроф.

Он управлял станцией «Гордость Альбиона» с тех пор, как она была построена, — собственно, он был встроен в нее. Уйти он оттуда не мог, да и никогда этого не хотел. Циничный, остроумный — и неожиданно добрый. Хороший человек Ларс…

Он действительно умел быть добрейшим из людей, будь то обычные люди или капсульники. Но при этом никогда не упускал случая поддеть своих мягкотелых коллег.

— Но, Кенни… — Тия замялась: ее снедало любопытство, но при этом она не знала, имеет ли право любопытствовать. — Кенни, можно ли мне расспрашивать про вас с Анной?

— Тия, я про тебя знаю все, что можно: от твоей нормальной частоты пульса до точного состава биохимических компонентов в твоей крови, когда ты испытываешь стресс. И мой доктор знал обо мне то же самое. Мы оба привыкли к тому, чтобы нас все время обмеривали и просвечивали, и… — он запнулся, — и ты, мой друг, ты мне очень дорога. Так что если тебе действительно очень хочется что-то узнать — валяй, спрашивай. Но не рассчитывай, что я стану рассказывать тебе о тычинках и пестиках! — и его глаза лукаво сверкнули.

— Вы… когда мы впервые встретились, вы назвали себя «медиком в полукапсуле». Вы наполовину машина. Как… как Анна к этому относится?

Если бы Тия могла, она бы покраснела — настолько бесцеремонной она себя чувствовала.

Однако Кенни, похоже, не счел ее вопрос бесцеремонным.

— Хм… Хороший вопрос. Однако ответ, моя дорогая, боюсь, тебе не подойдет. «Наполовину машина» я только тогда, когда нахожусь в коляске. А выбравшись из нее, я становлюсь пусть неполноценным, но все же человеком.

Он улыбнулся.

— Значит, это все равно что сравнивать камни с конфетами… — на это Тия не рассчитывала. — Или воду с листовым железом…

— Хорошие сравнения. Кстати, ты не первая, кто меня об этом спрашивает. Так что не думай, что ты одна такая любопытная.

Он потянулся и усмехнулся.

— Мы с Анной часто даем советы по части… хм… личных отношений моим другим пациентам-инвалидам.

— Ага, значит, это не выглядит так, как будто я за вами подглядываю! — Тии было приятно это знать.

— Да, но тем не менее ты была и остаешься в принципиально иной ситуации, чем прочие мои пациенты, — предупредил Кенни. — Многое из того, что подходит им, для тебя не подходит.

Он покачал головой:

— Я скажу тебе это прямо, не пытаясь ничего смягчить и сгладить. У тебя не осталось действующих нервных окончаний, будь то чувствительные или двигательные, ниже уровня шеи. И, насколько я видел, в вегетативной нервной системе тоже успели произойти кое-какие нарушения до того, как твое состояние стабилизировалось. Из-за этого и еще тех изменений, которые произвели в твоем организме, помещая тебя в капсулу, ты теперь целиком и полностью зависишь от своей системы жизнеобеспечения. Не думаю, что ты можешь выжить вне своей капсулы… Ну вот, я знал, что тебя это не обрадует.