Девятьсот восемьдесят восьмой - Роман Казимирский Страница 4

— Благодарствую, — пробормотал историк, решив, что пока не стоит вдаваться в подробности. — Буду очень признателен.

— И все же, откуда ты такой взялся? — Курьян с улыбкой взглянул на своего спутника. — Говоришь странно, одет не по-нашему. А что за торба такая? Заморская, м? Я таких здесь не встречал.

Марсель только сейчас сообразил, что все это время машинально сжимал в руках свой дипломат. Подумав, что он с ним напоминал какого-то сельского чиновника, мужчина просто кивнул:

— Да уж… То есть — да, заморская торба. Мне ее издалека привезли. В подарок.

Отчасти это даже было правдой — дорогую вещь ему подарили студенты-выпускники. Конечно, ему не следовало принимать ее, но слишком уж ему понравилось качество — добротный дипломат уже служил ему верой и правдой четыре года и мог прослужить еще столько же.

— Я так и подумал. Знатная вещица, видно, что немалых денег стоит. Ну, вот, мы и пришли.

Оказавшись перед домом старосты, Марсель огляделся вокруг и почувствовал, что его начинает колотить нервная дрожь. Древняя Русь никогда не была его специализацией, однако кое-какое представление об этом периоде он имел и теперь пытался уместить в своей голове тот факт, что действительность, в которой он вдруг оказался, чертовски сильно напоминала быт тех росов или русов, о которых он столько читал. Стоя во дворе, доцент то и дело поглядывал на местных жителей, которых он, похоже, заинтересовал не меньше, чем они его. Мужчины — все, как на подбор, бородатые — были одеты в просторные рубахи светлых тонов и штаны, а женщины — в более длинные аналоги тех же самых рубах, которые отличались друг от друга разве что вышивкой. Залюбовавшись одной из молодых девушек, которая, явно стесняясь, то и дело поглядывала на него с любопытством, Марсель вдруг вспомнил картинку, которую долго и с удовольствием рассматривал в одной из книг, когда готовил доклад по костюмам славян. Сходство было поразительным, и как ни старался он отогнать от себя мысли, которые казались ему предвестниками сумасшествия, у него ничего не получалось. Нет-нет, всему должно быть разумное объяснение. Пусть это будет инсульт, или ассистентка Сима, которой он на днях устроил выволочку, подсыпала ему какой-нибудь дряни в кофе — что угодно, только не то, о чем он подумал.

А ведь сколько раз историк представлял себе, что было бы, окажись он в прошлом. Если бы его студенты узнали, каким героем он виделся себя в своих фантазиях, то подняли бы своего преподавателя на смех. Откуда им знать, что человек научного склада ума никогда не перестает мечтать, несмотря на возраст или социальный статус? И вот, когда это, наконец, произошло, Марсель вдруг испугался, как мальчишка. Впрочем, стоит признать, на то были веские основания. Даже если предположить, что все это происходило с ним наяву, что мог он, во всех отношениях современный человек, предложить тем, кто по умолчанию должны быть менее развитыми и продвинутыми? Все его знания не имели здесь никакого практического применения и потому яйца выеденного не стоили. И почему он не выучился на медика? Или на химика, на худой конец? К ручному труду он не приучен, военным делом не владеет, да что там — он и с девкой-то справиться вряд ли сможет. Историк попытался вспомнить хоть что-нибудь, что могло помочь ему выжить в этой враждебной действительности, и не смог. Разве что огородничать он научился неплохо в девяностых, помогая матери на даче… Нет, у него не было ни единого шанса.

— А, сам пришел. Хвалю.

Марсель так увлекся планированием собственных похорон, что не заметил, как на пороге избы появился человек, поразительно похожий на его коллегу с соседнего факультета. У того была такая же окладистая борода и косматые брови, он так же сутулился и смотрел на гостей исподлобья. Разве что новый персонаж не носил очков, к тому же под левым глазом у него красовался внушительный синяк, но в остальном сходство было поразительным.

— Ты не серчай на меня, Миша, — добродушно протянул Курьян. — У меня и в мыслях не было с тобой драться, бес попутал.

— Ладно уж — бес его попутал, — вдруг рассмеялся староста, расставляя руки в стороны. — Это я тебя попутал, так и говори. Мне уже рассказали, что я вчера на радостях перебрал немножко. Так что это мне извиняться нужно. Прости ты меня, друг любезный.

Увидев, что мужики обнялись, толпа, которая все это время внимательно наблюдала за ними, одобрительно зашумела.

— Молодец, Михайло! — выкрикнул кто-то, и староста, важно помахав собравшимся рукой, обратился к гостям:

— Что же это мы на пороге топчемся? Входите.

Удивившись тому, с какой легкостью хозяин пустил в дом совершенно незнакомого ему человека, Марсель, тем не менее, послушно шагнул внутрь. Его воображение всегда рисовало интерьер русской избы как достаточно темное помещение, в котором помимо печи и лавки был разве что стол. Вероятно, причиной этого был избыток кинематографа и недостаток сказок Пушкина в детстве. Так или иначе, но он был сильно удивлен, оказавшись в светлой просторной горнице. Вопреки его ожиданиям, пол в избе был не земляным, а деревянным, и этого его немало удивило, ведь, судя по его информации, подобную роскошь древние селяне стали позволять себе гораздо позже, да и то не всегда. Подняв глаза, Марсель понял причину такой, как ему показалось, доверчивости по отношения к незнакомцу — изба была полным-полна мужиков, которые, рассевшись, где кому удобно, с любопытством рассматривали новоприбывших. Даже если бы у гостей было что-то недоброе на уме, они вряд ли решились бы на какие-либо активные действия.

— Да ты, я вижу, не с пустыми руками к нам пожаловал, — староста заглянул в кувшин и хитро сощурился. — И ты прав, как ни крути. Мы тут все посоветовались и решили, что Антип слишком долго ждал сына, чтобы вот так быстро все закончить. Так что ты вовремя.

Спрятавшись за спины Курьяна и Михайло, историк постарался по возможности не привлекать к себе внимания, пока не разберется во всем. Однако его недавний спутник не позволил ему отмолчаться — поздоровавшись со всеми, он кивком указал на Марселя:

— Посмотри, какое чудо-юдо я тебе привел. Говорит, что заблудился. В Киев вроде как человеку нужно.

— Как звать тебя, друг? — обратился к нему Михайло, смерив гостя внимательным взглядом.

— Марсель, — почему-то опять смутился доцент.

— Как? Хотя, можешь не повторять, я такого мудреного имени все равно не запомню, особенно сейчас. Да и ни к чему это. Говоришь, в Киев идешь? Зачем? Если скоморошничать намерен, то сразу можешь забыть об этом — там своих достаточно.

— Скоморошничать?! — возмутился историк, сразу забыв о своем намерении не высовываться. — С чего это ты взял? Нет, у меня там дела.

— У тебя? — Михайло с сомнением посмотрел на гостя, словно старался заново оценить его. — И какие же? Ай, да что это я? Дела — так дела. Завтра утром наш Антип туда поедет, если сумеет проспаться к тому времени, с ним и отправишься. Верно я говорю, Антип? Очухаешься до утра?

Из-за спин сидящих на лавке мужиков послышалось какое-то ворчание, и Марселю явилась совершенно пьяная физиономия виновника торжества. Промычав что-то невразумительное и так и не сумев ничего выговорить, он просто кивнул и вернулся в исходное горизонтальное положение.