Колдун. Из России с любовью - Вадим Крабов Страница 4

Я открыл глаза в ответ на прикосновение Зиночки и прохрипел:

– Где я? – хрипел не специально: трудно давались русские слова, и голосовые связки совсем расслабились. Прокашлялся.

Было примерно семь утра, и Зина готовилась сдавать смену.

– Ой! – Медсестра отдернула руку. – Слава богу. Герман Эдуардович, Неизвестный проснулся! – воскликнула голосом, полным радости, будто я был ее родственником, и выбежала из палаты.

На ходу обернулась и бросила:

– Я скоро.

А она симпатичная. Лет двадцать пять максимум. Стройная, невысокая, даже миниатюрная, но в то же время крепкая. Женские формы под халатом, который она, в отличие от других сестер, приталить не удосужилась, были размыты, однако угадывались четко. Фигура в воображении рисовалась далеко не мальчишеская. Волосы короткие, чуть выше плеч, ярко-черного цвета. Карие глаза были слегка раскосыми. Самую малость, как у кореянки в третьем поколении. Или японки… не разбираюсь. Может, татарочка. Пока я рассуждал о генеалогии медсестры, она вернулась в сопровождении подтянутого мужчины с крупным волевым лицом. Возраст явно за пятьдесят. Герман Эдуардович. Я их всех видел свободным сознанием, но смотреть натуральными глазами – большая разница.

Заведующий подтянул себе стул, сел.

– Ну-с, молодой человек, как себя чувствуем? – произнося эту фразу, щупал мне пульс. «Не доверяет монитору?» – мелькнула глупая мысль и пропала.

Я еще раз откашлялся и снова произнес:

– Где я? Что со мной? – хрипел гораздо меньше, но говорил медленно.

– Ты в больнице, не волнуйся, теперь все будет хорошо. Как самочувствие? – спросил подбадривающим тоном опытного медика.

– Как – в больнице, в какой? Почему?.. Ничего не понимаю…

– Как самочувствие? – терпеливо переспросил врач. – Я тебе потом все объясню.

Я честно прислушался к себе. Ничего не болит, все работает. Хотя… какой-то дискомфорт. Раньше не замечал.

Через пень-колоду рассказал о самочувствии и потянулся рукой к паху.

– Подожди, – остановил мою руку доктор, – там у тебя катетер в мочевой пузырь вставлен. Это трубка такая, чтоб ты под себя не мочился. Поговорим, и сестричка его сразу вытащит. Ты себя помнишь? Какое сегодня число?

– Сегодня? – Я откинулся на подушку и старательно разыгрывал волнение. В принципе и разыгрывать не приходилась – волновался.

– Восьмое вроде… августа. Ничего не помню, как вата в голове… да что же это со мной! Что случилось?! – Я в отчаянии закрутил головой. – А кто же я?.. – Я поморщился и со стоном закрыл руками глаза.

– Давай так, парень. Во-первых, успокойся – самое страшное позади; во-вторых, ты примерно помнишь число, от него и пляши. Вспоминай, – Герман Эдуардович спокойно откинулся на спинку стула, как бы говоря всей позой: «Я подожду, не торопись».

Я принялся «мучительно вспоминать»:

– Мне надо было в… Закуток, во! Странное название. – Врач с сестрой переглянулись, я в возбуждении сел на кровать.

Голова закружилась, и пришлось опереться руками. Медики дружно вскочили, поддержали меня, попытались уложить, но я отмахнулся.

– Какое-то дело… деньги с собой были… вроде. Что-то купить, но не уверен… Да! Ребята отправили за чем-то важным. Мы на стройке работали… коттеджа? Под Новосибом. Точно! Калымили летом, а так я студент… кажется. В Москве? Егором меня зовут – уверен. Фамилия… не помню фамилии… – Я снова с досады уткнулся лицом в ладони и чуть не упал. Поддержали. Моя сбивчивая речь длилась чуть ли не с полчаса.

– Хватит на первый раз, успокойся, – врач сочувствующе похлопал меня по спине. – Ложись, отдыхай. Сегодня тебе предстоит насыщенный день. Зиночка, сними катетер. Сам в туалет сходить сможешь? Вот и прекрасно. В принципе ты здоров, как это ни странно.

Когда медики уже уходили, я простонал:

– На автобус опоздал и вышел на трассу… дальше – хоть убей.

– Я же тебе сказал – отдыхать! Не смей больше думать! – строго прикрикнул доктор, и они наконец вышли.

«Фу-ух! От электрошока избавился, а вот от психушки или ментовки «до выяснения» – вряд ли. Сколько там держат, интересно? Я наверняка в розыске, меньше месяца прошло, но маловероятно, что в такой глуши есть мое фото…» И я стал неторопливо перепроверять свой гениально составленный план.