Хроники Этории. Книга 4. Опаленные войной - Михаил Костин Страница 4

– Дарольд, – продолжил сержант, – этих тварей тут полно, и они шли за нами все это время. Понимаешь? Шли, но не подходили близко. А сейчас… Сейчас они ходят кругами, как голодные волки. И думаю, что ночь будет не самой простой… Это я виноват.

– Почему?

– Не стоило строить укрепление, наверное, босых тварей это злит.

– Никто не хочет перемен, да?

– Точно.

– Но теперь ничего не поделаешь, – я огляделся. – Перемены не зовут. Они просто происходят и все. Так что…

Я не договорил.

– Пойдемте-ка обратно, – заявил Эймс, настороженно озираясь. – Не нравится мне все это.

Мы вернулись в лагерь. Тут тоже чувствовалась нервозность. Горели факела. Солдаты расставили их так, чтобы в темноте видеть как можно дальше. Короткие заостренные палки были воткнуты в снег таким образом, чтобы их можно было легко подхватить и бросить. Мечи обнажены. Топоры наготове. Лус зарядил арбалет, но стрел было мало, и надеяться на то, что удастся перестрелять врагов издали, не приходилось.

– Стрелы береги, – распорядился Эймс. – Стрелять только наверняка.

– Как думаешь, нападут? – спросил я.

– Они подошли совсем близко. Изучили место. Не знаю, может быть…

– Что?

– Сейчас я подумал, что эти твари что-то вроде стражи. Похоже, они не хотят пускать нас вглубь леса.

– Вот тебе раз, – хмыкнул я, – а как же страх перемен?

– Это тоже, – Эймс сморщился, – но меня смущает то, что следы старательно обходят деревья. Они будто постовые. К тому же могли атаковать нас и раньше, но выждали, будто не знали, куда мы пойдем.

– Можно подумать, у нас есть другой выбор, – вставил Эйо.

– Есть, – Эймс махнул рукой в темноту. – Там можно пройти стороной. Вдоль скального распадка.

– Нет, – покачал головой Эйо. – Надо в лес.

Эймс цокнул языком.

– В общем-то, не важно, по какой причине они желают оторвать наши несчастные головы. Главное, чтобы мы сумели удержать их на плечах.

– Верно.

Сержант двинулся дальше, а мой взгляд упал на Эжена. Тот сидел у костра и правил лезвие меча небольшим, видавшим виды точильным камнем. Он был хмур.

– Чему печалишься? – я подошел и сел рядом.

Эжен покачал головой.

– Когда ждешь, всегда в голову приходит разная ерунда.

– И все-таки… – протянув руки к теплу, я смотрел в огонь. Языки пламени отплясывали свой завораживающий танец.

– В одном далеком-далеком портовом городе есть улица. Там множество цветов. Разных. Благородные розы, простые ромашки, фиалки, гладиолусы… Цветы там везде. В горшках, вазах. Улица так и называется – Цветочная. Самая красивая улица в городе. Да что там, во всей стране… И пахнет там совсем не так, как должно пахнуть в портовом городишке. Там даже моряки, те, у кого вместо души черствые просоленные сухари, останавливаются и начинают глазеть по сторонам. Будто ничего прекраснее и не видели в своей мокрой жизни.

– Да ты оказывается романтик, – прошептал я.

Эжен сделал вид, что не услышал, и продолжил:

– На той улице живет девушка. Когда-то один молодой моряк обещал взять ее в жены. Она любила его, а он… он тоже любил ее, но просто тогда еще не понимал этого. Потом, конечно, его корабль ушел в море. По воле капитана и по прихоти судьбы моряка мотало из порта в порт. Из страны в страну… А девушка ждала его там, в небольшом городке, среди азалий и роз. Говорят, что она ждет его до сих пор. Приходит на пирс и глядит, глядит на горизонт… Не появится ли его корабль.

Он замолчал. Поднял меч, посмотрел вдоль лезвия и снова принялся подправлять заточку.

– Хотя, скорее всего, она уже давно вышла замуж. И ни к чему теперь обо всем этом думать.

– Я не знал, что ты ходил в море, – сказал я.

Эжен неопределенно хмыкнул.

– Увы, это не моя история, У меня таких историй еще не было… и наверное уже не будет. Знаешь, жизнь человека измеряется не годами, а делами, событиями. Иной человек всю жизнь в одной лоханке со свиньями полощется, а у другого приключений на три века вперед. Несправедливо, а?

Я не нашелся что ответить. Вместо этого я достал меч и, подражая Эжену, посмотрел на лезвие.

– За оружием следить надо, – строже сказал Эйо, он подошел незаметно, я даже вздрогнул.

– Вроде бы все нормально, – неуверенно ответил я.

– Где же нормально… – Эйо взял мой меч, – был бы ты моим солдатом, за такое обращение с оружием не миновать тебе плетей. Смотри. Ржавчина…

Он постучал ногтем по едва заметному пятнышку.

– А вот тут, смотри, кромка завалена! Что ты собираешься им рубить? Капусту на засолку? Дрова?

Я смутился.

– Ладно, – проворчал Эйо, доставая точильный брусок. – Подправлю, покажу тебе, как это делается.

И он, усевшись поодаль, начал с силой водить камнем по лезвию.

– Каждый раз перед боем я вспоминаю об этой улице, – снова заговорил Эжен, – о том сводящем с ума аромате цветов. И о женщине, которая ждет на пирсе. Я не боюсь смерти. Но мне так жаль, что у меня не будет такого…

Больше он не сказал ни слова. Очевидно, ему нужно было побыть в одиночестве.

После разговора с Эженом тоскливое настроение овладело и мной. Я вспомнил дом и родных. Как странно и страшно закрутила все жизнь… Разбросала всё и всех в разные стороны А ведь когда-то мне казалось, что ничего не изменится, все так и будет, скучно и обыденно. Рад ли я, что жизнь сделала такой крутой поворот? Какой выбор сделал бы, появись возможность что-то переиграть?

Ответ был один – нет. Я очень хотел вернуть все назад, все исправить, но увы, судьба не позволяет нам такой роскоши. Теперь меня швыряло от одного порога до другого. И решения, которые я принимал, на самом деле, ничего не значили, потому что, когда ветер дует, удел тростника – сгибаться. От осознания этого становилось горько на душе, и силы незаметно оставляли меня.

Чтобы развеяться, я прошелся по нашему небольшому лагерю, и с удивлением обнаружил, что тоска овладела почти всеми… Даже Эймс хмурился, чего за ним обычно не водилось. Вокруг были унылые лица. Лус сидел на корточках, прижав ладони к лицу, и раскачивался из стороны в сторону. И только тут я понял, что в моей голове давно уже звучит чей-то настойчивый голос:

– Очнись! Очнись! Очнись!

У меня словно пелена спала с глаз. Магия! Кто-то неведомый наложил на наш отряд заклинание уныния, и сейчас медленно, но верно, высасывает из людей силы, превращая их в безвольные куклы. Я закрыл глаза – и сразу увидел нечто, напоминающее серебристую сеть, опутывающую весь наш укрепленный лагерь. Времени на раздумья не осталось – я схватил сеть, рванул, пытаясь разодрать ее…