Удача или МИФ - Роберт Линн Асприн Страница 4

«Раз ты рыцарь, то рыцарь ты всегда.

Но раз ты король — то раз этот лишний».

Сэр Белла из Истомарча

Так вот, я не хочу, чтобы вы думали, будто я податлив. Прежде, чем согласиться, я долго и упорно торговался с королем. Я не только сумел заставить его согласиться на премиальные, но и выбил прежде, чем взяться за поручение, большой процент авансом. Совсем неплохо для захваченного врасплох едва оперившегося мага.

Конечно, коль скоро я взялся, то не был уже захваченным врасплох, я был подхвачен потоком.

Чем больше я об этом размышлял, тем худшей казалась мысль дублировать короля. Беда в том, что у меня не было выбора… или был? Я поразмыслил об этом еще раз и появились проблески надежды.

Выход существовал. Вопрос только в том, далеко ли я смогу убежать за день? Хоть я и не мог похвастаться особой искушенностью, я был весьма уверен, что обманывать королей не самое здоровое времяпровождение в мире (или мирах, если уж на то пошло).

Это будет крупным решением, определенно, самым крупным, какое мне когда-нибудь приходилось принимать самостоятельно. Королю (или, точнее, его дублеру), не требовалось появляться до завтрашнего полудня, и поэтому у меня имелось немного времени обмозговать это дело. И, думаю, мне необходимо поговорить об этом с единственным другом, оставшимся у меня во дворце.

— Как ты думаешь. Глип? Мне нужно удрать или остаться и попробовать денек поблефовать вместо короля?

Ответ был краткий и по существу.

— Глип.

Для тех из вас, кто подключился к этой серии с запозданием, поясню: Глип — это мой любимец. Он живет в королевской конюшне. Он также является голубым драконом шестиметровой длины… полувзрослым. (Я содрогаюсь при мысли о том, каким он будет с виду, когда станет вполне взрослым. Мамочка.) Что же касается его остроумной речи, то вы должны его простить. В его словаре есть только одно слово, но он компенсирует это частым употреблением этого вышеупомянутого слова. Речист он или нет, я обратился в этот момент кризиса именно к нему, потому что с исчезновением Ааза он стал единственным в этом измерении, способным хотя бы смутно посочувствовать моей беде. Это само по себе много говорит о светской жизни мага.

— Брось, Глип, будь серьезней. Я действительно попал в беду. Если я попытаюсь дублировать короля, то могу сделать страшную ошибку… например, начать войну или повесить невинного человека. С другой стороны, если я обману короля, и исчезну, то мы с тобой проведем остаток жизни в роли преследуемых беглецов.

Единорог в соседнем стойле фыркнул и сердито топнул ногой.

— Извини, Лютик, мы ТРОЕ будем преследуемыми беглецами…

Боевые единороги совсем не такое уж обычное явление, даже в королевской конюшне. Этот конкретный боевой единорог принадлежал мне. Я приобрел его в качестве подарка, вскоре после того, как приобрел Глипа. Как я уже говорил, образ жизни мага — более чем малость зоологичен.

— В королевстве с плохим королем пострадает много людей, — рассуждал я. — А я буду ужасно скверным королем. Черт, я и маг-то не был уж хороший.

— Глип, — строго возразил мой любимец.

— Спасибо за вотум доверия, но это правда. Я не хочу, чтобы кто-то страдал, но и не в восторге от мысли быть преследуемым беглецом.

Устав оглашать свою приязнь, Глип решил продемонстрировать свои чувства, лизнул меня в лицо. Ну, помимо оставленного после себя липкого осадка, поцелуй моего дракона произвел еще один побочный эффект. Дыхание его — это порыв зловоний, которые превосходили только запах изврской кухни.

— Г… Глип, старина, — сумел, наконец проговорить я. — Я тебя очень прошу, хотя я сильно люблю, не проделывать это дважды в неделю, иначе мы можем расстаться… Навсегда.

— Глип?

За это я заработал обиженное выражение, которое стер с его морды достаточно просто — почесав ему голову. Мне пришло в голову, что драконы выжили только потому, что эмоционально привязывались лишь к одному существу на время его жизни. Если бы их дыхание доходило до всего населения, а не до одного лица, то их давным-давно бы истребили. Да. лучше уж страдать одному, чем…

Другая часть моего мозга ухватилась за эту мысль и принялась проворачивать ее.

— Если я убегу, то в беде буду только я один, но если я попытаюсь быть королем, то пострадает целое королевство. Вот оно. Я должен убираться. Это единственный достойный поступок. Спасибо, Глип.

— Глип?

Мой приятель озадаченно чуть склонил голову на бок.

— Позже объясню. Отлично. Значит, решено. Вы двое нажимаете на еду, пока я заскакиваю к себе в комнату забрать несколько вещей. А потом: «Прощай, Поссилтум».

Я сделал паузу, чтобы погадать, что произошло бы, если бы я держался первоначального плана: просто направился бы к себе в комнату, собрал бы свои вещи и ушел. График событий на остаток вечера изменился бы, и в остальном эта повесть была совершенно иной. А так, я слегка отклонился в сторону. На полдороге к моей комнате вмешались наставления Ааза. То есть я начал думать о деньгах.

Даже преследуемому беглецу деньги не могут не пригодиться… а королевский аванс протянет лишь до определенного срока. Имея немного лишних наличных, я бы мог убежать намного дальше, прятаться дольше, или на крайний случай — жить намного лучше…

Приободренный этими мыслями, я отправился искать Дж. П. Гримбла.

Мы с министром финансов никогда не были тем, что вы бы назвали близкими друзьями. Лучшим определением было бы выражение «кровные враги». Ааз всегда утверждал, что это вызывалось моим растущим влиянием при дворе. Отнюдь. Истина в том, что стремление моего учителя к дополнительным суммам финансирования превосходилось только неохотой Гримбла расставаться с ними же, буквально с ними же, поскольку мое жалование поступало из тех самых сундуков, которые столь ревностно охранял министр-казначей.