Хрустальное сердце - Екатерина Гусейнова Страница 4

И последнее условие — вы не должны лишать любви тех людей, которым ее даровали. Лишь один раз вы можете ошибиться, лишь один-единственный раз вы можете лишить кого-то любви навсегда. Это жестоко, но ради будущего вы можете пожертвовать лишь одной жизнью, даже если кто-то погибнет еще, но уже не по вашей вине. Если хоть раз вам не удастся получить любовь, ваши и мои труды пропадут даром. Что тогда будет ждать мир, даже страшно подумать. Поэтому вы должны точно знать, стоит ли прибегать к этой последней мере или все обойдется без жертв.

Силы деда были на исходе, он больше не мог говорить и трезво рассуждать, слишком велико было напряжение. Он спрашивал глазами, готовы ли они. Заговорил Артур:

— Я хочу сказать тебе две вещи: во-первых, у меня есть цель в жизни: я должен подарить миру любовь, и я это сделаю, обещаю, а во-вторых, я люблю тебя, и всегда буду любить и помнить.

Денис не успел сказать ни слова, дед умер, на его лице навечно застыла улыбка. Денис ничего не стал говорить брату о том, что не собирается менять свою жизнь ради желания, пусть и последнего, их деда. Он, как и все люди, не желал перемен, а особенно возвращения прошлого быта и нравов. Денис верил, что мир и общество развивается по определенным законам, приспосабливаясь под меняющиеся условия существования. Так зачем же искать спасение в прошлом, если надо смотреть в будущее и строить его таким, каким оно должно быть в силу эволюционных процессов.

Он был готов немного развлечься с Артуром, повидать прошлое, познакомиться с новыми людьми, но не более того.

* * *

Марина смотрела в зеркало, прикасаясь к уже проступившим на ее лице морщинкам. Едва заметные, аккуратные, они все-таки выдавали ее возраст. Женщина выглядела уставшей, однако не физически, а скорее морально. Ее жизнь словно разделилась на две части: до того, как она собственноручно отдала свою дочь на воспитание чужим людям, и после этого судьбоносного решения. Марина осознала это, когда постепенно с годами начала понимать, что за чудовищный поступок она совершила.

Нельзя сказать, что Марина была из тех легкомысленных и бесчувственных женщин, которые рожают детей, а потом оставляют их новорожденными замерзать в поле или выбрасывают в мусорные баки, как отходы. Она была слишком молода, глупа и ветрена. Ее некому было поддержать в воспитании дочери. Возле нее не нашлось человека, который смог бы вовремя дать мудрый совет, направить мысли в правильное русло, ободрить морально и помочь физически.

Звонок заставил Марину перевести взгляд со своего отражения на дверь. Открыв ее, она увидела на пороге очаровательную девушку лет двадцати пяти. Первое, что привлекало внимание при взгляде на нее, это огромные карие глаза, которые притягивали к себе своей бездонностью и казались какими-то знакомыми. Ее каштановые волосы были распущены и слегка растрепаны. От волнения губы подергивались, то сжимаясь, то расправляясь в легкую задумчивую улыбку.

— Вам кого? — поинтересовалась Марина без особого энтузиазма. По мере того как она всматривалась в черты лица девушки, руки ее начали покрываться мурашками, а сердце замедлять ход. Она почувствовала какую-то тревогу, но сразу не смогла понять причину этого внезапно возникшего чувства. Девушка молчала, словно само ее присутствие здесь говорило обо всем, и Марина не ждала от нее объяснений. Сердце подсказало, кто стоит перед ней, но память продолжала напряженно работать, чтобы выдать точный ответ и не ошибиться. В горле разволновавшейся женщины слегка защипало, губы невольно задрожали, а глаза наполнились слезами. От неожиданности эмоции поглотили Марину настолько, что ей захотелось покрепче прижать девушку к себе и никогда больше не отпускать. Взяв себя в руки, Марина попыталась улыбнуться. Она не могла обнять Диану, так как ей было стыдно и неловко.

Диана смутно помнила свою мать, поэтому, звоня в дверь, она намеревалась расспросить людей, живущих в квартире, об их жильцах, чтобы понять, где следует искать свою маму и не переехала ли она. Диана сотни раз прокручивала в голове сцену, когда снова увидит ее. Волнение переполняло девушку, ведь, найдя маму, она могла встретиться с другой, совершенно незнакомой ей семьей, которая, может, и не захочет принимать ее как родную. «А что, если у нее новый муж, много детей, и я просто окажусь лишней?» — рассуждала Диана. В конце концов, мысли разного рода настолько утомили ее, что она перестала фантазировать и решила наконец-то встретиться с матерью.

Сердце подсказало Диане, что стоящая перед ней женщина и была ее мамой. Сделав шаг вперед, она прошептала: «Здравствуй, мама». Диана простила ее, ту, которая исковеркала ей жизнь, разбила ее детские мечты, лишила дома. Диана боялась, что мать так и не захочет ее видеть, но ей стало легче, когда она увидела перед собой искренне раскаявшуюся измученную женщину, которая безмолвно просила простить ее.

— Я давно простила тебя, — продолжала Диана. Марина взяла дочку за руки и повела за собой в дом, говорить не было сил, и Диана это понимала.

Мать предложила ей сесть, а сама ушла на кухню, чтобы приготовить кофе. Им обеим нужно было прийти в себя, собраться с мыслями и успокоиться, прежде чем продолжить этот тяжелый разговор.

* * *

Мумирон, Гнилус и Величавый больше всего любили проводить свободное время возле особняка. Они всегда оставались незамеченными, так как, во-первых, людям было не до них, а во-вторых, размеры особняка-гиганта позволяли наблюдать за происходящим на расстоянии. Да и попадаться на глаза жителям Чистилища они не сильно желали, так как их целью было повеселиться от души, наблюдая за ничего не понимающими людишками.

Чаще всего Мумирон, Гнилус и Величавый забирались наверх особняка, высовывали головы в отверстия и хохотали над тем, как менялись в полете испуганные бледные лица новоприбывших. Они не могли уняться от смеха, видя, как многие начинали истошно вопить и в воздухе биться в конвульсиях от всепоглощающего страха и неизвестности. Мумирон широко открывал свой огромный рот и отрывисто гоготал, Гнилус расплывался в улыбке и истерично хихикал, выставляя напоказ гнилые желтые зубы и рыхлый черный язык, а Величавый надменно улыбался, оставаясь сдержанным и не давая чувствам, которые его распирали, прорваться наружу.

В тот момент, когда они наблюдали за падением в бездну супружеской пары, их мысли были прерваны приказом направиться в особняк Господина и предстать перед ним незамедлительно для получения очередного задания.

Мумирон своей длинной метровой рукой схватил за шерсть Гнилуса, который умещался у него на ладони, и двинулся по направлению к Царству Тьмы. Величавый шел рядом.

Эта троица редко разлучалась не потому, что была дружна (это понятие в Аду отсутствовало вообще), а потому, что выполняла земные поручения, как правило, сообща. Каждый из них обладал особым «даром», и все вместе они могли довести любого человека до безумия, безрассудства, нравственного падения, духовного заблуждения и полного отвращения к Богу и самому себе.

Мумирон был достаточно умен, чтобы распознавать в людях слабости, с помощью которых их можно было заставлять служить Хозяину, в то время как они сами считали, что получают спасение и исцеление. Это был худощавый бес ростом под два метра. Он слегка сутулился, почти всегда смотрел в пол и шаркал при ходьбе ногами. Волос на его голове было мало, лицо и все тело имели бледно-желтый болезненный оттенок. У него были большие глаза, крупные зубы и глуповатое выражение лица.