Клинки Порубежья. Книга 1. Окаянный груз - Владислав Русанов Страница 4

Скачка продолжалась.

Месяц словно встряхнулся, сбрасывая с масляно-желтого бочка грязные одеяла облаков. Подсветил их сверху, делая похожими на сказочные пригорки, холмы и овраги.

– Река-а-а! – протяжно возвестил Сожан.

Войцек поежился, передернул плечами под добротным полушубком. Дальше – владения Грозинецкого княжества. Воеводство Орепское. Скомандовал:

– Ша-агом!

Порубежники осадили коней. Кое-кто отводил глаза, кто-то смотрел прямо на сотника. Что прикажет? Вперед, за убийцей Мржеком, или домой возвращаться, отогреваться и отдыхать?

– Переходим по одному, – развеял их сомнения командир. – Хватан первый. Потом я…

Его слова были прерваны приближающимся топотом копыт.

– Кого это?.. – Закора поднял руку в рукавице, готовясь дать сигнал к бою.

– Похоже, Птах? – недоуменно пробормотал глазастый Грай.

– Точно, его маштак, – подтвердил Бышек.

Птах мчал, склонившись к холке, – помогал коню сохранять силы. Подскакал. Шагов за полста перешел на рысь, а потом и на шаг.

– Ты что делаешь? – грозно прорычал Войцек, ткнув пальцем в шумно поводящего боками буланого. – Коня угробить затеял?

– Никак нет, пан сотник! – глухо ответил воин. – А только душа просит с Мыржеком поквитаться…

– Бабу куда дел? – укоризненно проговорил Закора.

– А к Бажану заскочил.

– Ты чо? Это ж добрых пять верст. Туда, а потом обратно… – Старый урядник покачал головой.

– Душа у меня горит.

– В заднице у тебя св-св-свербит! – Войцек резким движением сдернул ледышку с правого уса. Швырнул в снег. Схватился за левый ус.

– Не серчай, пан сотник. Уж очень…

– Ладно, слышали уже. Становись в строй! – Меченый развернул своего вороного мордой к реке, напоследок бросив через плечо: – Коня угробишь – пеше побежишь. И стремени не даст никто. Понял?

– Так точно, пан сотник, понял.

Осторожно, опасаясь ненадежно подмерзших промоин и брошенной рыбаками незатянутой полыньи, отряд перебрался на левый берег Луги. Вообще-то в стужне, по обыкновению, на реке лежал крепкий надежный лед, но береженого и Господь бережет.

На чужой стороне каждый почувствовал себя неуютно. Вроде не правое дело делает, в чужой сад вишни обрывать забрался. Войцек и сам был бы рад вернуться, да только кровь в голову бросилась, а в таких случаях богорадовский сотник пёр, как бык общинный. И такой же опасности, как при встрече с быком, подвергался всякий, кто путь ему заступал.

Островерхие скелеты деревьев бросали поперек дороги призрачные ажурные тени. Из залитых месячным светом облаков выбралась яркая звезда Ранница – предвестница рассвета.

Вдруг негромкий свист Сожана предупредил их об опасности. Впереди, между двумя рядами обступивших дорогу деревьев, маячили силуэты всадников.

– Клинки вон! – скомандовал Меченый, вытягивая из ножен кончар. Трехгранное лезвие неярко заблестело под лучами месяца. – Радовит, готовься!

Враги приближались, однако Войцек медлил с приказом к атаке. Что-то держало его.

– Стой, кто едет? – раздался от группы замерших поперек дороги всадников уверенный громкий голос. «Едет» при этом прозвучало как «едзет». Грозинецкий выговор – к бабке не ходи.

– Войцек, с-сотник богорадовский, – отозвался порубежник. Не хватало еще таиться подобно ворам, скрывать имена. – Ты кто таков?

– Ротмистр Владзик Переступа, драгунского войска его светлости великого князя Грозинецкого, ясновельможного пана Зьмитрока.

– Ша-агом! – негромко приказал Войцек.

Лужичане придержали коней, но мечей не прятали. Мало кем вражина подлый назваться может?

Меченый выехал вперед. Прищурился, внимательно оценивая собеседника. Под паном Владзиком танцевал темно-игреневый в яблоках красавец жеребец с бинтованными ногами. Не конь, а картинка. Залюбуешься. Королевский, можно сказать, конь. Сам ротмистр смотрелся скакуну под стать. Поверх короткополого полушубка шитье из серебряного шнура. Черные усы не хуже, чем у пана сотника, закручены в два кольца. Шапка с пером заморской птицы – павы – лихо заломлена на бровь.

– А что ж делают, позволь узнать, сотник… что делают лужичане на нашем берегу? – спросил пан Владзик, поигрывая тонкой ременной плеточкой – не оружием, а игрушкой дорогой. – Конные да с мечами наголо. Зачем пожаловали?

Сзади него послышались недовольные голоса:

– Гнать, гнать голытьбу лужичанскую… В батоги, чтоб неповадно вдругорядь…

Войцек сглотнул подступивший к горлу ком, попытался хоть немного унять ярость. Небрежным жестом кинул кончар в ножны, звонко пристукнув крестовиной по оковке устья. Проговорил, растягивая слова:

– Я, кто не расслышал с первого раза, панове, сотник богорадовский, потомственный шляхтич Войцек герба Шпара. Я храню мир и покой обывателей на том берегу Луги…

– Вот и сидел бы там! – ляпнул кто-то вполголоса. Думал, Меченый не расслышит.

– …на том берегу Луги, – с нажимом повторил сотник. – А сюда заехал второпях, преследуя душегуба и убийцу. А потому прошу у тебя помощи, пан ротмистр, коль твой князь – верный вассал короны выговской.

– Охотно помог бы я тебе, пан сотник, да только в толк не возьму – про какого душегуба и убийцу ты говоришь? – Ротмистр оглянулся на своих людей, как бы испрашивая поддержки. Те не замедлили разразиться одобрительным гулом. – Среди моих воинов нету душегубов, хоть убивать всем приходилось. Да только мы это привыкли в честном бою делать. И белым днем.

– Не могу не согласиться, пан Владзик. Я тоже сражаться днем предпочитаю. И супротив равного мне. Не своей волей мы на левый берег перешли, нужда заставила.

– Что ж за нужда такая? Как кличут-то ее?

– А кличут нашу нужду Мржеком, чародеем. По отеческой линии герб Сякеру он имеет право носить. Только сам хуже душегуба лесного. Не достоин шляхтичем прозываться. Не слыхал про такого?

Пан Владзик пожал плечами. Не обязан, мол, про всякого татя знать.

– Не слыхал, значит?

– Нет, пан сотник, не слыхал. А что тебе в нем за забота?

– Нынче ночью Мржек на нашем берегу хутор пожег. Людей побил насмерть, детишек малых в огне спалил. Живьем.

Легкое облачко набежало на чело грозинчанина. И только.

– Сочувствую, пан сотник. Но помочь ничем не могу. Не видал я его.

– Должен я тебе верить, пан ротмистр. Как шляхтич шляхтичу. Одно сказать хочу. Зимой по снегу след ясный остается. На ваш берег он ушел. И к твоему разъезду нас этот след привел.

– Да мало ли кто снег потоптал? Может, стадо оленей пробежало?

– След кованого копыта с оленьим не спутаешь, – покачал головой Войцек.