Сын безумия - Алексей Бергман Страница 4

«Все это тщета, — устало подумал ученый. — Все это скопище рухляди, пыли и пустого блеска…»

Нет! Нет, нет и нет!! Это гость так действует на Дом!

— Мне надо заняться работой, — внезапно, перебив Леверу, сказал Эйринам.

— Ой, профессор, — сконфузилась девушка. — Простите. Мне так тяжело оторваться от этих сокровищ! Зафс, ну скажи хоть что-нибудь!

— Мы благодарны вам, профессор, за доставленное удовольствие, — с холодящим душу ученого равнодушием произнес Варнаа. — Пошли, Левера.

Постоянно оглядываясь, цепляясь взглядом за каждый предмет экспозиции, Левера двинулась к выходу. Зафс шагал следом и безучастно скользил глазами по стенам.

«Болван! Какой болван!» — идя за гостем, негодовал профессор. Зафс раздражал его все больше и больше.

Вдруг, налетев на спину гостя, как на каменную стену, Эйринам остановился.

— Какая вещь. — Слова, произнесенные Зафсом, приковали ноги профессора к полу. — Земное зеркало. — В тоне юноши не прозвучало вопроса. Молодой человек, без всякого сомнения, точно определил один из самых драгоценных и диковинных предметов экспозиции. — И рама… из красного дерева…

— Что вы сказали? — недоверчиво, пожалуй, даже шепотом проговорил профессор.

— Я говорю, земное зеркало, — невозмутимо повторил юноша. — Чудная вещь. Ему ведь несколько тысячелетий?

Левера, уже дошедшая до трапа и не дождавшаяся приятеля, вернулась в зал и встала за плечом юноши.

— Что это, Зафс?

— Просто — зеркало, — ответил тот.

— Оно… Оно совсем простое?

— Да. Отображает лишь действительность.

— Не меняет одежду…

— Не меняет, не разговаривает и не лезет с советами, — впервые усмехнулся странный гость. — Оно — отображает. В этом его первозданная суть.

— Какая скука, — фыркнула Левера. — А если я хочу проверить, как мне подходит новое платье или помада? Оно мне подскажет?

— Нет. Придется экспериментировать самой, — все с той же усмешкой проговорил юноша.

— Какая скука! — повторилась Левера. — Весь день можно потратить на подборку одежды! А почему оно такое мутное… в каких-то трещинах…

— Трещин нет на поверхности, — спокойно объяснил Зафс. — Это всего лишь дефекты амальгамы. Естественные, от древности.

— Амаль… что?

— Амальгама. Сплав ртути в данном случае с серебром. Он наносится на обратную сторону стекла…

Совершенно не вмешиваясь в диалог молодежи, профессор слушал, как Зафс Варнаа детально и со знанием дела описывает древнейший процесс создания зеркал, отвечает на вопросы подруги, и с удивлением понимал — невероятный юноша осведомлен о давно забытом производстве гораздо больше достославного профессора Эйринама. Академика, члена всевозможных исторических обществ, лауреата, кавалера и прочая, прочая, прочая…

Но как?! Откуда?! Почему?!

Совершенно не заботясь о производимом на профессора впечатлении — девушка внимала почти без интереса, — Зафс обернулся к застывшему ученому и произнес:

— Еще раз спасибо за доставленное удовольствие, профессор Эйринам. Прощайте.

И, взяв Леверу под локоть, пошел к трапу.

А Эйринам еще долго стоял напротив зеркала, отразившего действительность — обескураженное лицо старого профессора. Только один человек, побывавший в его Доме, смог опознать в мутном стекле ценнейший реликт — настоящее земное зеркало в раме из практически утерянного красного дерева.

Но то был ученый, историк, один из известнейших специалистов по древней истории Земли. А это довольно узкая специализация, сам Эйринам не мог похвастаться глубокими знаниями в этой области.

Зафс изучает доисторические справочники галактики Млечный Путь и конкретно — Землю?

Но три галачаса назад он уверенно произвел реконструкцию Туранской битвы! А это совершенно другая область! Другое время! Другая цивилизация!

Или… его обучение узко направлено на… несколько отраслей?

Нет. Временной и пространственный разрыв неоправданно велик.

Кто он — Зафс Варнаа?

А Зафс Варнаа сидел рядом с Леверой на пассажирском сиденье флаера и безучастно следил, как девушка лихо обгоняет медлительный общественный транспорт, грузовые платформы и прочие неторопливо летящие машины. Левера наслаждалась скоростью, хорошей погодой и вновь переживала каждую минуту недавнего триумфа. Профессор Эйринам пригласил ее в Дом! Разговоров об этом посещении хватит на несколько дней…

«Как все глупо, однако». — Зафса терзало чувство досады. И вины.

Он не смог, а точнее, не захотел побороть всплеск. Он позволил себе поддаться искушению, он — выделился.

И дело было не в том, что в последний момент «экскурсии» он пожалел добряка профессора и похвалил первый же, случайно выбранный экспонат. Дело было в самом факте отступления от правил: не обращать на себя внимания, не бросаться в глаза, не выделяться, быть обычным.

Несколько сотен зрителей стали свидетелями его беспечности. Как цирковой жонглер, он выпрыгнул на освещенную арену, и крики «браво!» совсем сроднили его с клоунадой.

«Идиот, фигляр, мальчишка! — кусая в досаде губы, ругал себя Зафс. — Нельзя было идти на эту лекцию! Ты уже чувствовал всплеск! Знал, что он тебя захватит!»

Зафс покосился на улыбающуюся Леверу. Точеный носик, розовые ушки, тонкая шея в пене белых, шелковых волос и глаза — два голубых сапфира в оправе из почерневшего серебра…

Зафс мечтал прикоснуться губами к этой нежной шее уже долгие месяцы. Соседка каждый день мелькала под окнами его комнаты — то в прозрачном домашнем одеянии, то в строгом костюме прилежной ученицы, то… ее силуэт появлялся в его снах…

«Болван! Влюбленный недоросль!»

Отец его предупреждал. Он говорил не раз, что чувства проявятся там, где логика заснула. Эмоции становятся властителями самых крепких умов, когда узда разума ослабевает…

«Ты будешь наказан. И поделом», — подвел итог «влюбленный недоросль». На несколько дней его оглушат увеличенной дозой разима и вышибут из памяти все лишнее, тревожное, наносное. Интеллект Зафса уснет на несколько дней и очнется уже очистившимся от памяти.

Память была главным наказанием Зафса Варнаа. Словно мутный, состоявший из множества течений поток, она то и дело переполняла некий резервуар — и выплескивалась.

Сегодняшний всплеск произошел при максимально возможном числе зрителей. Завтра о сыне доктора Варнаа будет говорить весь университет, Зафсу припомнят все его несуразности, кто-то обязательно расскажет, как странный молодой человек до изнеможения истязает себя на спортивной площадке, в тренажерном технозале и никогда не посещает библиотек, информаториев и лекций…