Операция «Хаос» - Пол Андерсон Страница 4

— Да? А как насчет воска, которым была запечатана бутылка Соломона?

— Не воск удерживает ифрита в бутылке, а печать. Чары создаются символом. В сущности, надо полагать, что их воздействие чисто психологическое.

Она посасывала сигарету, и на ее щеках образовались ямочки. Я обратил внимание, какие у нее правильные черты.

— У нас будет возможность проверить эту теорию сегодня ночью, — добавила она.

— Ну ладно. Надеюсь, вы прихватите с собой какой-нибудь пистолет, заряженный серебряными пулями. У них, как вы знаете, тоже есть оборотни. Я возьму пистолет-пулемет сорок пятого калибра и несколько гранат.

— Как насчет спринцовки?

Я нахмурился. Мысль об использовании святой воды в качестве оружия всегда мне казалась богохульством (хотя капитан утверждал, будто ее применение против порождений Нижнего мира допустимо).

— Бессмысленно, — сказал я. — У мусульман нет такого ритуала, и они, разумеется, не используют существ, которые ему подчиняются. Мне еще понадобится мой поляризующий фонарик. И вроде бы все.

В палатку сунулся огромный нос Айка Абрамса.

— Не хочется ли вам и леди капитану немного покушать, сэр? — спросил он.

— Конечно, хочется, — сказал я. А про себя подумал: обидно провести свою последнюю ночь в Мидгарде [6]как жвачное животное…

Он исчез, а я объяснил:

— Айк всего лишь рядовой, но в Голливуде мы были друзьями. Мы вместе играли в «Зове предков» и «Серебряном вожаке». А здесь он сам вызвался быть моим ординарцем. Сейчас притащит нам поесть в палатку.

— Знаете, — заметила она, — одно хорошо: ведь не так давно у нас в стране был распространен антисемитизм, причем не только среди немногих психов, но и среди обычных респектабельных граждан…

— Да, в самом деле. По крайней мере, теперь уже никто не верит, будто все евреи — трусы и на фронте их днем с огнем не сыщешь. Теперь, когда для большинства иудеев колдовство под запретом — по религиозным причинам (а ортодоксы магией вообще не пользуются), — евреев в пехоте и в рейнджерах столько, что не заметить этого просто невозможно.

Я-то поустал от того, что герои комиксов и рассказов в дешевых журналах носят еврейские имена. Разве не принадлежим мы все к одной культуре? Но то, что она сказала, — правильно. И это доказывало, что Грейлок была чуточку больше, чем обычная машинка для делания денег. Самую крошечную чуточку.

— Кем вы были на гражданке? — спросил я главным образом для того, чтобы заглушить шум дождя.

— Я уже говорила вам, — огрызнулась она, вновь свирепея. — Служила в Колдовском агентстве. Реклама, объявления и так далее. Чушь и фальшь.

— О, Голливуд весь фальшив настолько, что даже насмешки не заслуживает, — сказал я.

Однако с этим ничего не поделаешь. Эти деятели с Мэдисон-авеню достали меня до печенок. Они стремятся использовать подлинное искусство только для того, чтобы делать рекламу самодовольным ничтожествам. Или для того, чтобы впаривать покупателям очередные штамповки.

«Общество защиты животных от жестокого обращения» борется против того, чтобы русалок дрессировали для создания волшебных фонтанов, и возмущается тем, что молодых саламандр запихивают в стеклянные трубки для освещения Бродвея. Я же по-прежнему полагаю, что это лучше, нежели трубные вопли о духах «Машер», которые на самом деле не что иное, как приворотное зелье.

— Вы не понимаете, — сказала она. — Это часть нашей экономики. Часть всей нашей общественной жизни. Думаете, средний отечественный чародей способен починить, ну, скажем, машину для поливки газонов? Нет, черт возьми! Он скорее выпустит на волю духов воды. И если не будет противодействующих чар, затопит половину города. И тогда нам, ведьмам, придется убеждать гидр, что они обязаны подчиниться нашему волхвованию. Я ведь уже говорила вам, что, когда имеешь дело с этими существами, эффект во многом чисто психологический. Чтобы добиться понимания, я ныряла к ним с аквалангом.

Я покосился на нее с уважением. С тех пор как человечество осознало незначительность действия холодного оружия и принялось развивать магию, мир нуждается в отчаянно смелых людях. По-видимому, Грейлок относится именно к такой категории.

Абраме притащил две дополнительные тарелки с пищевыми пайками. Вид у него был тоскливый, и я пригласил его присоединиться к нам, а после ужина попросил выйти. Задание было секретным, а еще следовало обговорить детали.

Капитан Грейлок превратила кофе в мартини (недостаточно сухой), а годную лишь для собак и пехоты жратву — в бифштекс. Не следует ожидать от женщины излишней душевной тонкости, а еда была, если честно, — лучшая, чем водилась у меня за последний месяц.

После коктейля она невольно расслабилась, и я понял, что ее отталкивающая холодность — просто защита от скользких типов, с которыми ей приходилось иметь дело. И мы выяснили, что зовут нас Стив и Вирджиния.

Но затем снаружи сумерки сменились тьмой, и нам нужно было идти…