Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец Страница 4

– Коровинское шоссе. Сразу после развилки с Дмитровкойвторой дом. Квартиру скажу, как только вспомню.

– А вспомнишь-то скоро?

– Уже на подходе. Вот тут вертится, – сказалРатувог и пальцем ткнул себя в центр лба.

– Ты куда? Уходишь, что ли? – завопил из кухниКорнелий.

Эссиорх быстро поднес к губам палец, торопливо выскользнулиз квартиры и прикрыл дверь.

– Ты его с собой не берешь? – спросил Ратувог.

– Я человек мирный. Мне не нравятся боевые вопли,пальба маголодиями по стоп-сигналам подрезающих нас таксистов и крики «на шестьи по хлопку!», адресованные всякой выпивающей компании, – пояснил Эссиорх.

Ратувог с интересом наблюдал, как он отковывает мотоцикл отлипы и откатывает его. Когда Эссиорх завел мотоцикл, инструктор боевыхмаголодий присел и с интересом понюхал дергавшуюся выхлопную трубу, из которойвместе с дымом вылетали непереваренные капельки бензина.

– Занятный способ перемещения, – сказал он,улыбаясь.

Эссиорх позволил мотоциклу прогреться, включил фару иэнергично повернул ручку газа.

– Я сообщу тебе, как все получилось, – пообещалон. – Пока!

Ратувог молча махнул ему рукой. «Пока!» и «Привет!» были длянего словами абстрактными, не несущими никакого содержания, кромеэмоционального. Эмоциям же Ратувог не доверял.

– Третий этаж слева! – крикнул он вслед.

Дороги были полупустыми, светофоры дружелюбно зеленеющими, идо Коровинского шоссе Эссиорх добрался минут за двадцать. По дороге он дажеуспел сделать один телефонный звонок.

Нужный дом он нашел сразу. Поднялся, отыскал квартиру и, неуслышав отзвука после нажатия на кнопку звонка, энергично постучал. Грузныешаги. Сопение. Чувствуя, что кто-то смотрит в глазок, Эссиорх нетерпеливоподбросил мотоциклетный шлем, яркий, как апельсин.

– Ну! Открывать будем?

– Чего надо? – спросили у него хмуро.

– Разговор есть! – ответил Эссиорх, ощущая себямелким бандитом.

– Так говори! – настороженно ответили ему с тойстороны, но дверь все же открыли.

Вход в квартиру загромождал огромный молодой мужик с мятымлицом. По центру груди сбегала узкая струйка влажных волос. Пузо его,колтыхаясь, занимало весь дверной проем.

– А ты кто? – поинтересовался он, напирая пузом наЭссиорха.

Кто он такой, Эссиорх пояснять не стал. Информация была явнолишней.

– Девочку бьешь? Сигаретой прижигаешь? – спросилон.

Он мог бы не спрашивать. Ему достаточно было взгляда, чтобыопределить правду. В конце концов, он был хранитель. Это человек видит толькоповерхность океана и лишь догадывается о том, что лежит ниже. Хранитель жевидит и толщу, и дно, и то, что на дне.

Маленькие глазки мужика засверлили тревогой. После этого еговнезапно замкнуло, и он задал самый банальный из всех мужских вопросов,свидетельствующих обычно о полном отключении головного мозга:

– Слышь, парень, ты вообще знаешь, кто я?

Эссиорх не знал, но догадывался.

– Редкостная дрянь! – предположил он.

Озадаченный мужик сделал шаг вперед. Лицо его медленносизело. Глазки налились носорожьим гневом. Эссиорх представил себе перезрелыйпомидор, вот-вот готовый брызнуть соком.

– Да кто ты такой? – прохрипел мужик.

– Все равно не поверишь! – ответил емухранитель. – Я – добро.

Пузо озадачилось.

– Че ты мелешь? Какое еще добро? Абсолютное? –спросило оно, демонстрируя некоторую начитанность.

– Увы, не абсолютное, – грустно признал Эссиорх.

Он дождался, пока мужик грузно замахнется. Легко уклонился ипропустил прямой удар мимо скулы. В следующую секунду его левый кулак врезалсямужику в печень. Тот осел вперед ровно настолько, сколько это требовалось,чтобы Эссиорх поймал апперкотом его подбородок. Тяжелая голова мотнулась вверх.Глаза стали бараньими. Тело мягко осело на руки Эссиорху. Хранитель подхватилего под мышки и аккуратно опустил на пол.

– Никаких маголодий! Одна голая физкультура, –сказал он себе вполголоса.

Напуганную девочку он отыскал сразу. Должно быть, возня вкоридоре разбудила ее, и она вылезла из кровати. Она пряталась за журнальнымстолом, не понимая, что из-под стола видны ее ноги.

Эссиорх обошел стол сбоку, присел на корточки ипоинтересовался:

– Как дела?

Девочка смотрела на него затравленным зверьком. Дрожала.Волосы у нее были русые. Бровки чуть вздергивались вверх. В мочке правого уха –красная сережка-бусина.

Мягко, чтобы не напугать, выудив ее из-за стола, Эссиорхосмотрел ребенка и обнаружил семнадцать мелких ожогов-крапин, которые ни с чемнельзя было спутать. Они до конца не исчезали, только багровели и углублялись вкожу, а следы должны были остаться на всю жизнь. Большинство из них на ногах.

За его спиной послышался шорох. Эссиорх обернулся. Кто-тозаглянул в комнату и метнулся назад. Девочка, заметив того, кто заглянул,дернулась. Глаза у нее сразу стали бессмысленно-затравленными.

Посадив ребенка на стул, Эссиорх выскочил в коридор и,догнав худощавую женщину, помешал ей запереться на кухне. Женщина откидываласьназад и пыталась боднуть его затылком в лицо.

– Кто вы такой? Уходите немедленно! Я вызовумилицию! – визжала она, беспорядочно нажимая на кнопки радиотелефона.

Эссиорх не препятствовал.

– Я пришел забрать ребенка. А милицию вызывайте! Япокажу им девочку. Давайте я сам наберу!.. – предложил он.

Женщина отшатнулась к стене. Недоверчиво прижала трубку куху. Ждала. Ждал и Эссиорх.

– Дежурный по отделению Резниченко! – запрыгалупругими мячиками бодрый голос. Не дождался ответа и нетерпеливо возвысился: –Алло? Вас слушают! Будем в молчанку играть?

Эссиорх спокойно ждал. Продолжая испытующе смотреть на него,женщина зачерпнула ртом воздух, но вместо призыва о помощи внезапно дала отбой.

– Вы не понимаете! Она очень нервная! Больная! С нейпо-другому нельзя! Она тупая, не понимает! – крикнула она.

Эссиорху девочка тупой не показалась. Скорее, вконецзапуганной.

– Ожоги, – произнес он.

– Это не я! Я просила его успокоиться! –взвизгнула женщина.