Уж замуж невтерпеж - Екатерина Лесина Страница 4

Но почему?

Если она – тьма, то откуда эта боль?

– Все уже, – он обнимает её, столь бережно и осторожно, будто и сам боится, что она вот-вот истает. – Все уже закончилось…

– Твои братья… они порой так на меня смотрят. И Командор Лассар. Он хочет меня убить.

– Ты ошибаешься.

– Нет, – она покачала головой. – Я это чувствую. Просто… когда ты рядом, он держится. А когда тебя нет… он подходит. Близко так. И смотрит. Смотрит. Только смотрит, но я с ума схожу от его взгляда! Не уезжай!

Она хватается за его руки, будто ищет спасения. И столько отчаяния в хрупкой её фигуре, что даже мне становится жаль её.

– Я умру, если ты уедешь! Они все… они думают, что я должна была остаться там, в горах… они… они…

– Тише.

– И Командор… особенно он. Я знаю, что он тебе говорит! Что я одержима.

Мудрый Лассар.

И надо с ним поговорить. Он должен бы помнить. Такое хрен забудешь. И возможно, то, что сокрыто в его памяти, поможет мне разобраться в происходящем.

– Он ведь говорил?

– Он просто очень древний. И он видел, как рушилась Империя. Это оставляет свой след.

Его пальцы скользят по полупрозрачной щеке.

– Вот и мерещится всякое. А братья поймут. Мы ведь все проверили, правда?

Полувздох-полувсхлип. И я сжимаю кулаки. Мужчины. Самоуверенные. Влюбленные. Бестолковые. Все и сразу. И вновь же, закричать бы, предупредить. Только… он бы не послушал.

Наверное.

– Они согласились, что в тебе нет тьмы… а Лассар… ему давно пора отдохнуть. На этот раз он слишком уж задержался.

– Он не захочет уходить.

– У него не будет выбора, сердце мое.

Сердце его билось в груди. И я сглотнула, потому что стук его, вдруг ставший громким-громким, вызвал странный голод.

Рот наполнился слюной.

А девушка сглотнула, будто… будто и она тоже? Или это я слышу её голод? Твою ж… точно свихнусь здесь. Спокойно. Дышим.

Стоим.

Смотрим.

Запоминаем. Все запоминаем. Мельчайшие детали. Мятый бархат платья. Двойные рукава с разрезами, сквозь которые выглядывает полупрозрачная ткань. Жемчуга в три нити. Сетка на волосах. И светлые локоны, что ниспадают на лицо. Восходящее солнце подсвечивает их, и складывается ощущение, что вся-то дева окутана светом.

Разве можно заподозрить в ней тьму? Правда, в глаза заглядывать не стоит. И тьма понимает. Прячется. Там, в самой глубине их.

– Но ты… вы… ты ведь вернешься? – снова дрожащий голос. Она говорит, словно задыхаясь. Отчаяние же выглядит таким до боли настоящим.

– Обязательно, – мужчина вновь склоняется к рукам. – Я вернусь… к тебе… к нашему малышу.

При этих словах её лицо искажается, и я отступаю, ибо столько ненависти, столько ярости в нем, что мороз по коже.

– Мы будем ждать тебя…

…обещание прозвучало слишком уж… многообещающе.

А потом они растаяли.

И ко мне вернулась способность дышать, а заодно уж мыслить здраво. То, что я видела… думай, Жора, думай… не с неё ли все началось?

С этой вот хрупкой красавицы?

Тьма.

Зеркало… что, к слову, стало с тем зеркалом? О нем Ричард говорил, но потом-то? После того, как его предок вернулся в замок?

Его уничтожили?

По логике должны были… не совсем же они двинутые.

– Послушай, – я покусала губы и подумала еще, что надо бы собираться. Причесываться там и вообще себя в порядок приводить, а то ж принцессы.

И Ричард.

– Послушай… – мысль ускользала. – Раньше ведь… до того… они друг с другом не воевали, верно? Ричард рассказывал… братья восстали на отца. И еще один погиб, а второй ушел. Потом с его собственным отцом тоже не все было ладно, как мне кажется…

Я расхаживала по комнате.

– Я не уверена, но…

Замок заскрипел.

– Не в этом ли дело? Не в ней ли? И… ребенок! Конечно. Она родила. Об этом Ричард сказал. А еще, что ребенка не нашли… и как его искали?

Наверное, весьма настойчиво, как иначе? Влюбленный мужчина, который вернулся и обнаружил, что возлюбленная его свихнулась и сожрала всех, кто был в замке.

Тут и самому крышей поехать недолго…

– Так. Он был не один. Братья… Лассар… или Лассара отправили… куда там их отправляют, когда не нужны?

Стало вдруг тоскливо.

Он ведь живой, на самом-то деле. Лассар. И Ксандр тоже живой. Мертвый, конечно, но все одно живой. Стоп. Этак я и запутаюсь.

Они думают.

И чувствовать способны.

И… что еще? Не важно. Только мнится, что нет ему особой радости пребывать там, куда его отправили. А значит, подло это было.

– Ты должен знать, но… молчишь? Почему?

Вздох.

И скрип.

Скрежет, больше похожий на мучительный стон. Будто кто-то там, внутри, пытается докричаться. А я не понимаю.

– Не понимаю, – я положила обе руки на стену. – Прости, пожалуйста. Я очень постараюсь, но пока… ты не можешь да?

Хлопок двери.

– Вот, уже лучше, – стена под ладонями оказалась теплой, даже горячей. – Ты хороший Замок. И ты защищаешь хозяев. Пытаешься. Но нельзя защитить человека от себя самого. И ты ведь пытался сказать ему, да? Тогда, раньше? И Лассар. Только не послушали… я с ним еще поговорю. Если, конечно, захочет говорить.

Надеюсь, что захочет.

И эту красавицу он должен помнить. А раз уж любви с ней не сложилось, то и защищать не станет. В теории.

– Знаешь… а ведь где-то должна быть книга? Вроде учета?

Книга учета Повелителей Тьмы.

Звучит.

Но начальница моя, дай ей Боженька здоровья, повторяла, что учет – основа основ. Даже повелителей. Только объяснить надо внятно. А то, чувствую, нынешний замок до понимания сей премудрости не дорос.

– Чтоб там перечислялось… не знаю, кто родился. Когда стал Повелителем. И кто у него братья, сестры… или да, сестер, вроде бы как не было. Хорошо. Братья. Что с ними стало…

Задумчиво заскрипела дверь.

А я пригладила встопорщенные волосы. И вздохнула. Мне бы тоже какого куафера. Хотя бы во временное пользование.

Дверь хлопнула.

И приотворилась.

– Погоди, – я замахала руками. – Сначала умыться, одеться и все такое. А то ведь сам понимаешь, народу тут полно. Встречу еще кого не того. Скандал случится.