Песнь Огня - Уильям Николсон Страница 4

Бомен стоял поодаль и смотрел. «Всем будет лучше, если я буду держаться от нее подальше», – напомнил он себе. Йодилла Сихараси из Гэнга, бывшая принцесса, а теперь просто Сирей, сидела рядом с полной женщиной – Ланки, своей бывшей служанкой, которая, несмотря ни на что, продолжала ей прислуживать. Сирей молча склонила голову над шитьем, но спину держала прямо. Каждый день Бомен ожидал, что она вот-вот сломается от трудностей перехода, но время показало, что он ошибался. Сирей работала больше, чем от нее ожидали, ела меньше, чем давали, и никогда не жаловалась. Бомен вспомнил разговор с Мампо. Так не годится.

Юноша подошел к костру. Какое-то время, делая вид, что греется, он постоял возле Ланки и ее госпожи. Сирей сшивала толстые одеяла мелкими аккуратными стежками. По бороздке, которую игла выдавила в пальце девушки, Бомен видел, как сильно ей приходится нажимать на иглу, чтобы проколоть плотную ткань. Он видел и изящный изгиб ее шеи, и грудь, которая поднималась и опускалась с каждым вдохом и выдохом…

– Хорошее дело, – заговорил Бомен. – Так мы не замерзнем.

Сирей подняла на него серьезный испытующий взгляд.

– Меня научил портной, – ответила она. – Я стараюсь, как могу.

– Пальцы портишь.

– Разве? – Она посмотрела на палец, словно не замечая, как игла продавила нежную кожу. – А, ничего.

Раздался стук падающих орехов, и Бомен, задрав голову, увидел, что Пинто последовала примеру Мимилитов. Дети уже обобрали все нижние ветки и теперь лезли выше, каждый по своему дереву. Сирей не отрывала глаз от шитья, разговор зачах, и Бомен снова отошел. Когда он приблизился к повозке, Дымок, серый кот, дремавший калачиком на свернутой палатке, спрыгнул вниз и потерся о ноги юноши.

– Ну что, – сказал кот, – почти приехали?

– Нет, Дымочек. Сначала хоть бы до гор добраться.

Кот говорил не вслух, да и Бомен отвечал ему молча – однако оба прекрасно друг друга понимали. Этот вопрос кот задавал каждый день и каждый день слышал один и тот же ответ. Горы все не показывались, и Дымок решил, что юноша скрывает истинную цель похода. Он знал, что Бомен наделен большой силой, даже большей, чем отшельник, с которым кот жил раньше, хотя отшельник, в отличие от юноши, умел летать. Невозможно, рассуждал Дымок, чтобы такой человек, как Бомен, вел других по трудному и долгому пути, сам не зная куда. Значит, цель держат в тайне, заключил кот – он был хитер, но не мудр.

– За горами – ваша родина.

– Да. Так мы думаем.

– Наверное, там очень хорошо.

– Посмотрим.

– А тамошние коты умеют летать?

– Не знаю, Дымок. Я даже не знаю, есть ли там коты. Впрочем, если есть – едва ли они на это способны.

– Я их научу.

Бомен улыбнулся и погладил кота по голове. Дымок обиделся. Кот всегда мечтал научиться летать, и однажды ему удалось прыгнуть так далеко, что это можно было назвать полетом. Дымок похвалился Бомену, и тот сказал, что верит, хотя по глазам было ясно: юноша просто притворяется из вежливости.

– Ты мне не веришь.

– Если ты говоришь, что летал, Дымок, то я верю.

– Я и летал!

По правде говоря, и кот не был в этом до конца уверен. Слишком мало он пролетел, а короткий полет очень похож на длинный прыжок.

– Пинто, осторожно!

Кричал Анно. Пинто заметила крупный орех на самом верху и решила, что ветки ее выдержат. Взглянув на соседнее дерево, она увидела, что Мо Мимилит не отстает, а тот увидел ее. Дети тут же, не сговариваясь, устроили соревнование.

Мо Мимилит был на три года старше Пинто и гораздо тяжелее. Сначала он обогнал ее, потому что оказался сильнее. Но потом ветви начали под ним гнуться, и Мо понял, что дальше залезть не сможет. Худенькая Пинто, которую держали самые тонкие веточки, забралась выше всех.

Пинто посмотрела вниз: у повозки лошади и коровы жуют чахлую траву. От котла с кислой смолой доносится странный остро-сладкий аромат. Мать сидит на земле рядом с отцом, который гладит ее руки. Пинто обернулась и увидела, что Мо Мимилит слезает со своего дерева.

«Я победила!» – обрадовалась Пинто.

Только теперь ей пришло в голову: раз уж она забралась так высоко, можно извлечь из этого пользу. Пинто всмотрелась в даль – холмы, холмы… А за ними, далеко-далеко, сквозь облака ясно проступает гряда остроконечных снежных вершин.

– Горы! – закричала она. – Я вижу горы!

Никому больше сюда не подняться, поэтому нужно смотреть за всех. Пинто старалась запомнить то, что увидела.

За холмами начиналась пустошь – растрескавшаяся каменистая земля. Еще дальше темнела полоска леса, которая тянулась из конца в конец вдоль всего горизонта. В лесу, если приглядеться, можно было рассмотреть серебристый блеск реки. А еще дальше высились горы. Их вершины, словно частокол гигантских зубов, пронзали облака и вгрызались в белесое небо.

Бомен окликнул сестру:

– Ты и вправду видишь горы?

– Да! Далеко-далеко!

Снизу на Пинто смотрели собравшиеся люди.

– Осторожней! – Отец заметил, что верхушка дерева раскачивается под весом девочки.

Пинто, желая покрасоваться, соскользнула на землю быстрее, чем следовало бы, и оцарапала руку. Впрочем, девчушка и виду не подала, что ей больно. Все столпились вокруг, с нетерпением ожидая рассказа.

– Там есть река, – начала Пинто. – И лес. Только до них еще пустошь, очень большая и в трещинах.

– В трещинах? В каких трещинах?

– Какие бывают на корке засохшей грязи. Только гораздо больше.

– Ты видела людей? Или дома? Там должен кто-то жить.

– Нет, не видела.

– Как далеко до гор? – спросил учитель Пиллиш.

– Много-много миль. Много-много дней.

– Много дней!

– А сколько идти после гор?

Вопрос задали Аире Хаз. Именно пророчица вела свой народ к родной земле, вот только не могла сказать, какая она, эта земля. «Когда увижу – узнаю», – говорила она в ответ на все вопросы. Родина привиделась ей во сне, за крутыми горами. Мягко падал снег, солнце склонялось к закату. Багряное небо, белые снежинки, а в просвете между скалами – земля, где две реки впадают в далекое море…

– Я узнаю ее, когда увижу, – повторила Аира. – Сначала нужно туда добраться.

– Родина близко, – заговорили остальные. – Перейти через горы, и все!

Несмотря на то, что до гор, по словам Пинто, было очень далеко, все приободрились: показался конец пути. Теперь главное – дожить до него.

Пока Анно Хаз расспрашивал Пинто, Кестрель подошла к Бомену.

– Всего лишь горы, – тихо-тихо прошептала она. – Мы не знаем, родина ли за ними или что-то другое. А вдруг там пустыня, болото, еще горы и только потом – море?