Академия Проклятых: Кровь отверженных - Александра Ермакова Страница 4

Так и с порталом — я без особой сложности в него ступила, и не успела опомниться, как уже была по другую сторону, в том самом кабинете, который был изображён на картине. И только раздался шелест, обернулась на появление из стеныкартины Шангайского.

— Это ведь нереально? — тупо озадачилась. Сердце билось быстро-быстро. По телу всё равно гуляла мелкая дрожь.

— Привыкай к новой жизни, — значимо кивнул мужчина. — Забудь о том, с чем росла и жила. Прими это место, как свой новый дом и учись видеть заново. Мир куда сложнее, чем люди думают... — Непонятная речь вгоняла меня в ещё большее недоумение. Видимо моя заминка надоела Шангайскому, он подтолкнул к выходу из кабинета: — Пошли! Нам нужно успеть до отбоя найти тебе комнату в общежитии. А мне — договориться о твоих занятиях, — проворчал декан.

Я словно попала в средневековый замок, облагороженный современными деталями. Вместо свечей – непримечательные светильники дорожкой тянулись по светлому потолку. Под тёмный орех деревянные двери с современными ручками. А вот стены и полы... каменные, на вид суровые и холодные, поэтому наши шаги шуршали эхом, наполняя коридор.

— Добрый вечер, — бегло и рвано здоровались с Шангайским, первые встреченные нами студентыадепты уже на лестнице парой пролетов вниз. На взгляд... обычные девчонки и мальчики. Хотя ничего особенного, разве что форма по типу принятых в дорогих заграничных вузах.

Один очень даже красивый, светловолосый парень мне так озорно улыбнулся, что я смущённо отвела глаза.

— Добрый, — отстранённо брякнул декан, устремляясь дальше. Ну, и я за ним... но напоследок метнула взгляд на адептов, парень мне подмигнул. Я чуть не упала, как растерялась. Но вместо пустоты налетела на широкую спину декана, среагировавшего на окрик: «Ректор Шайх», — и остановившегося передо мной.

— Простите, — краснея до корней волос, пролепетала, уже во все глаза таращась на безупречно красивую брюнетку лет тридцати с небольшим. И то, скорее взгляд эту цифру родил, чем идеальная внешность женщины. Пепельно-чёрные прямые волосы опускались чуть ниже плеч идеальным удлинённым каре и как нельзя выгодней подчёркивали уточённые черты лица. Дуги изящных бровей, веер чёрных ресниц, большие дивно фиолетовые глаза, ярко выделенные подводкой, и алые губы на фоне светлой, почти мраморной кожи.

— У нас проблемы с питанием, — ледяное величество, а именно так мне хотелось её назвать, плавной, парящей походкой шла к нам из коридора на этом этаже. Узкое платье, преподносящее в лучшем свете потрясающие, совершенные формы женщины. Высокие каблуки. Я бы с натяжкой назвала её преподом. Уж больно она была красива и гибка, точно кошка: хищная и опасная. У неё и голос был низкий, тягучий с щекочущими нервы нотками, пробирающими до кишок. Уж не знаю почему, но от вида тётки и от тембра её голоса меня студило, будто я полуголая выбежала на мороз.

И рассматривала она меня так, словно видела насквозь!

— Вы же знаете, чем это может обернуться, — оторвала от меня взгляд брюнетка, вперив его в Шангайского.

— Вэсс, прошу, потом, — отрезал деканректор, устало качнув головой.

— Вольдемар, — холодно протянула тётка, не уступая в настойчивости, — ты же ректор! Нужно разобраться! Кто-то нарушил...

— Я же сказал, потом! — строже отчеканил Шангайский, вызвав у меня приступ дичайшего уважения. Да он кремень! Так противостоять напору загадочной красотки, от которой я была хоть в восторге, но больше в неописуемом ужасе. Потому и пасовала, не зная, как избавиться от её внимания. И молила, чтобы это сделал кто-то за меня! Для меня!

— У меня сейчас важное дело, — значимо кивнул Шангайский и мне дланью помахал: «Не мешкай, ступай», — но я застыла под пытливым взглядом брюнетки. Может и побежала бы сломя голову, чтобы её больше не видеть, но... женщина холодом глаз пригвоздила к полу.

— Вэсс, — строго нарушил повисшее молчание Шангайский.

   — Я поняла, — недовольно обронила брюнетка. И только оторвала от меня взгляд, меня отпустило. Я даже выдохнула шумно.

— Кому сказано, — вкрадчиво рокотал голос деканаректора, и обращение было явно ко мне: — Ступай! — Мне — и так наставительно, что я точно ужаленная заспешила вниз:

— Простите…