Билет: «Земля – Нордейл» - Вероника Мелан Страница 4

(UNSECRET feat. Katie Herzig – Buried)

В тот же день.

Инга Крет.

–…ваша безответственность привела к повреждению конструкции моста и человеческим жертвам. Вы это понимаете?

Зал Комиссионного Суда. В третий раз за мою недолгую жизнь. Первые два раза я отделалась устными предупреждениями (повезло): сначала была задержана в компании парней, торгующих дурью, после, пытаясь отбиться в подворотне, стукнула одного урода камнем. И нет, он не умер, поэтому меня не лишили свободы, но в этот раз…

Как им объяснить, этим безликим роботам, что все случившееся – просто банальное невезение? Да, я не самый лучший человек в мире, признаю. Временно безработная, люблю позависать по вечерам в барах – кому нравится одиночество? Я просто пыталась построить свое счастье. Вчера вечером пыталась, между прочим, тоже, когда писала за рулем смс о том, что вырвалась из пробки, что уже еду. Парень, пригласивший меня на свидание, выглядел приличным, хотелось уже, наконец, счастья. Это наказуемо?

Кто бы думал, что меня вынесет на мосту на встречку, что там обнаружится грузовик, вильнувший из-за моего нелепого маневра, что цистерна с бензином окажется слишком тяжелой, что грузовик завалится, а спустя пару секунд полыхнет. И да, наблюдая за свершившимся в зеркало заднего вида, я была в ужасе.

Мост повредился – это правда. Я вздохнула.

Мне сказали, что водитель не умер, отделался ожогами, что его вылечат за Комиссионный счет. Значит, все хорошо?

Но хорошо не было, судя по лицам троих в серебристой форме, сидящих за столом. Еще один, стоящий у двери, сверлил меня тяжелым взглядом.

«Просто невезение…» – хотелось сказать мне, но с ними бесполезно спорить. В первые два раза я еще пыталась.

– Понимаю. Признаю вину, – прошептала тихо.

Меня ведь не казнят? Не приговорят к смерти? Кроме водителя, жертв не было. Вроде бы…

– Вы скрылись с места преступления.

– Я… напугалась.

Нужно было остановиться и бежать к пламени, которое взвилось до неба? От паники, испытанной вчера вечером, до сих пор в горле колотилось сердце. Ночь, проведенная в глухой комнате без окон, добавила лишь разбитости.

«Попала. По полной».

Комиссионеры нашли меня быстро, слишком быстро, я не успела добраться даже до дома.

– Инга Крет, жительница четырнадцатого Уровня, – средний мужчина, уткнувшись в бумаги, помолчал. – Вы приговариваетесь…

У меня кадры из фильма ужаса кружили перед глазами – рудники, сырые камеры, закрытые Уровни. Что из этого страшнее? Меня собирались лишить свободы, а это все равно, что убить. И никто не дал воды смочить пересохшее горло.

–…к депортации из Мира Уровней. Код D2С. Исполняйте.

Последнее бросили стоящему у двери человеку в форме.

Мой мозг оглох. Депортации? Меня выселяют с Уровней? Куда? Я слышала про родные миры, но чтобы в них попасть, нужно было умереть. Меня лишат жизни? Казнят? Что такое это D2C?!

Самостоятельно я не смогла сойти даже с трибуны, на которой стояла – мне помогла, взяв за локоть, чужая жесткая хватка.

(J2 feat. Coleen McMahon – Flame Keeper)

Он, тот самый, который вывел меня на улицу, сидел теперь за рулем машины. Я почему-то думала: будет новая камера. Стол, шприц с ядом или газ… Хорошо, если не электрический стул. Улица – это хорошо, улица – лучше камеры.

Пока водитель заполнял светящуюся табличку, что-то помечая, я чувствовала себя неадекватным укурком. Мне было смешно, почти весело, а еще до ужасного страшно от того, что случится дальше. Отсюда полный сумбур: я словно уже выпала с Уровней, но никакой почвы под ногами – нужно забыть дом, этот город, людей, которых я знала. Для них меня больше нет, ни для кого нет.

– Не убивай, – попросила я хрипло.

На меня посмотрели спокойно и тяжело. И я впервые заметила, что водитель красив. Чертовски. От этого стало еще хреновее. Он был одним из тех, с кем бы я трахнулась, а это большой комплимент. Есть такие девчонки, которые, глядя на фото парней, говорят: «Ну… он ничего», «сойдет» или «симпатичный». Я такого не говорила почти никогда. Для меня мужики обычно делились на «страшный» или «полный урод». Не знаю, почему так. У кого-то была не та форма головы, у кого-то торчали уши, у кого-то были невыразительными глаза, скулы или рот – для меня всегда находились недостатки.

Но только не у этого.

Лицо правильное, очень волевое. Практически журнальное, только с налетом жесткости, очень прямым пронзительным взглядом, красивым носом, четко очерченными губами. И эти едва заметные складки у рта – мужик-кремень. От него фонило, как от ядерной боеголовки; ему шла эта чертова серебристая форма с белыми полосами на рукавах. Рядом с таким… было не страшно.

Совершенно тупая мысль, когда тебя собираются казнить. Наверное, мой заполошный мозг цеплялся за любую отвлекающую в критичный момент ерунду и потому зацепился на облике водителя намертво.

Глаза зеленые… Или бирюза с голубым – в обманчивом свете фонарей сложно понять.

– Казнь тебе не назначена, – ответили мне ровно.

Депортация. Я помню. Только через что – через повешенье?

– Если будешь убивать, сделай безболезненно, – попросила я тихо, – усыпи для начала.

– Успокойся.

Это был приказ. Приказ того, рядом с кем бесполезно трепыхаться, рядом с кем лучше не поднимать голову, не смотреть прямо, не говорить.

Машина тронулась; я сжала трясущиеся ладони коленями.

Мы выезжали из города. Зачем? Не знаю. Может быть, для того, чтобы прибыть к месту депортации, а может, этой капсуле времени в виде серебристого автомобиля требовалась скорость.

Капсула… Шутка, если бы мир за окном изредка не вздрагивал, не делался странно зыбким, ненастоящим. Мы все еще ехали по дороге, но уже существовали в некоем ином временном измерении, я чувствовала.

Человек рядом со мной спокоен, как скала, сосредоточен на руле, на полотне дороги или на чем-то еще; руки у него красивые, думала я отстраненно, очень мужские. В меру жилистые, с выпуклыми венами, руки человека, обладающего силой.

– У меня есть право на последнее желание? – спросила я, когда дома стали делаться все ниже, когда богатый район сменился спальным.

– Сигарету тебе дать? – в голосе ноль издевки, скорее, равнодушное любопытство.

И ведь он, наверное, дал бы, но я подумала, что покурить я успею позже. Когда-нибудь, где-нибудь.