Воины Нав - Виталий Дубовский Страница 4

Ветер утих, видать, устал Стрибог под утро. Снег весело поскрипывал под ногами. Стоян толкнул калитку, расчищая снежный занос, и, пригнув голову, вошел в свою избу. Топнул в сеннике ногами, отряхивая снег, снял тулуп и вошел в комнату. В этот дом лишь он один мог войти, незваным гостям здесь не рады. Много на двери его дома было наговоров. И от любопытных односельчан, и от посвященных, и от воровской братии. Войти через эту дверь могли лишь с разрешения хозяина дома.

Жилище ведьмака было убогим — у селян не принято похваляться роскошью да богатством. В отличие от горожан, селяне все ценное прятали в схроны, выставляя на обозрение лишь самые необходимые вещи. Так было и в его доме. Тесаный дубовый стол, две лавки, глиной мазанная печь трещала горящими дровами. На печи кипел котел, разносящий по дому сладковатый запах брюквы. Возле печи стояла деревянная бадья с водой, в которой плавал резной черпак.

Зачерпнув воды, Стоян жадно напился, усаживаясь на лавку и вытягивая уставшие ноги.

— Эй, Михась, ты что ж это хозяина не встречаешь?

Из темного угла из-за печи вылез маленький мохнатый домовик. Он сонно зевнул и неторопливо поковылял к ведьмаку.

— Чего не встречаешь, чего не встречаешь… Я уж три раза брюкву грел, а ты все шляешься где-то…

Бурчащий домовик наклонился, стягивая с ведьмака сапоги. Михась был маленького росточка, чуть выше колена, весь покрытый мохнатой шерстью, угрюмый и косолапый. Лишь глаза сверкали озорством, выдавая истинный нрав домового.

— Ладно, не бурчи, не по девкам же я шатался, — Стоян улыбнулся в бороду, — хотя, как сказать… Такую девицу сегодня с того света вытянул! Даже подумал, не привести ли, наконец, в дом хозяюшку.

Из-за печи раздалось недовольное женское бормотание:

— Дожил, дурак старый. Это же надо такое, ведьмаку бабу захотелось! Попалась на глаза смазливая, сопливая, так он и слюни распустил — жениться надумал. Ох, чую, ничем хорошим это не закончится.

— Закрой свое орало, — взбешенный домовик подбежал к печи, — кикимора!

— Ну да, кикимора, а то ты не знал, кого в жены брал?! Поглядите на него, разорался, умник!

Домовик возмущенно топнул ногой и вернулся к ведьмаку. Кряхтя, забравшись рядом на лавку, стал болтать смешными кривыми ножками.

— Ты, Стоян, не обращай внимания на бабу дурную. Сам знаешь, кикиморы терпеть женского духу не могут. А вообще она хорошая, вон сидит уже третий день, новую тетиву тебе на лук плетет.

Ведьмак заинтересованно вскинул бровь.

— А на кой мне тетива новая, неужто старая пересохла?

Домовик удивленно пожал плечами, кивнув головой в сторону печи.

— А кто ее поймет. Говорит, мол, скоро тебе дорога дальняя ложится. Эй, Кика? Чего ты там видела о Стояне?

— Чего видела, то и видела. Дорогу видела дальнюю, опасную. Без лука никак не пущу. Вот только тетиву доплету, как положено, так и в дорогу снаряжаться сможет.

Домовик приволок на стол котелок и сел рядом с ведьмаком, смачно причмокивая. Стоян молча жевал, задумавшись над услышанным. О том, что дорога предстоит, он знал, о том, что дальняя, тоже. А вот опасности он пока не чуял, не заглядывал так далеко в грядущее. А кикимора соврать не могла, отмолчаться — да, а вот врать не в ее духе.

— Михась, чего тут без меня на деревне деялось?

Домовик, чавкая, стал рассказывать о том, как три дня назад кузнец напился и пошел по деревне буйствовать. Уж и старейшина его угомонить пытался, все без толку.

— Пойду, говорит, степняков бить. Надоело, мол, по лесам прятаться. Я, говорит, из рода Медведя, Боги силушкой не обидели, вот и пойду степнякам головы рубить. А сам пьян в стельку, сколько по деревне шел — все падал. Жену свою набил, соседу забор завалил, где-то в сугробе меч потерял. В общем, пока мужики его силой не скрутили, никак не могли утихомирить. Связали и домой поволокли — не бросишь, замерзнет ведь. Все-таки один кузнец на три деревни…

Ведьмак слушал вполуха, погрузившись в размышления. Уже многие годы он старший колдун в округе. Три сотни деревень постоянно обходит, наводя порядки в ворожбе. Чтоб никто лишнего не сотворил, как Верея давеча, чтоб детишек талантливых на примету брать. Вот та же Чернава. Он давно ее присмотрел, да только времени не хватало ею всерьез заняться. А тут все одно к одному и сложилось. Родилась она в бедном роду Лисицы, мало родичей у них осталось. Кого степняки перебили, кто погиб в междоусобицах с более сильными родами. Нет меж селян единства, не то, что городские, каждый норовит одеяло на себя перетянуть. Да только ничем, кроме как смертью, это не заканчивается.

В семье Чернавы было пятеро детей: она да четверо братьев. Самый младший в лесу пропал. Старший — прошлым летом полег в стычке со степняками. Еще одного северяне сгубили за то, что девку у них увел. Негоже жен силою брать, выкупа не предложив. А какой с него выкуп, вон ведь как бедно живут! Вот и решил хозяйку к себе в дом запросто так привести. А у тех суд быстрый, глаза да уши имеются. Кто-то видел, как он на игрищах за их девкой шатался, кто-то слышал, как ворковали они меж собой. Нашли быстро, кровь пустили, девку назад забрали, да еще и весь скот со двора увели. Потому для отца Чернавы и важно, чтобы дочку удачно замуж выдать. А Малюта, жених ее, из рода Медведя. Род большой, сильный, зажиточный. Коли наставали тяжелые времена, из их рода могли столько молодцев в строй защитный выставить, словно роща копьями ощерилась. Вот родители и радуются в ожидании свадьбы. Ведь выкуп за такую невесту можно взять немалый. Глядишь, может и сыну будет за что жену себе сторговать. Один он у них в наследниках остался.

Стоян все знал о своих деревнях, каждый двор, каждого молодца, каждую девку на выданье. На тех войнах меж родами и показывали ведьмы да колдуны искусство свое. Где порчу наведут, где мор на скотину нашлют — чахнет род. Зато иные процветать начинают, и ведьма уже в почете, живет безбедно. Не было среди сельских святорусов единства. Даже когда степняки нагрянут — бегут по лесам, боронятся малыми отрядами, каждый за свой род. И радуются, ежели враг их стороной объехал, а иному роду досталось на упокой. Стоян тоже с воями становился плечом к плечу в тяжкие времена. Не любил он степняков — дикое злобное племя. Не щадили те ни старого, ни малого, словно саранча на поле налетали. Вот и доставал он свой лук тисовый, с коим умел мастерски управляться. Никогда его стрела мимо цели не пролетала, твердой рука была, да и глаз зоркий. А если вслед слово нужное шепнуть, то стрела и за сто шагов врага догонит, жаля насмерть.