Горные дороги бога - Вероника Иванова Страница 4

– Да.

– Поясните.

– Охотник умеет управлять своими возможностями и не вызывать подозрений до момента, когда нужно начинать действовать. А Смотритель, о котором вы вспомнили… У него есть одно значительное преимущество перед многими людьми, если не перед всеми.

– Было.

Невинная поправка прозвучала именно с той долей равнодушия, которая заставила Керра вздрогнуть и хрипло переспросить:

– Было?

– Он впустил в себя демона, – объяснил юноша, с явным удовольствием наблюдая за застигнутым врасплох собеседником.

– Он… этого не может… ни один демон не смог бы…

– Вы плохо слушаете. Впрочем, могу понять: волнение и все такое. Я сказал «он впустил в себя демона», а не «его захватил демон». Улавливаете разницу?

Вот это новость!

Последнее, что знал золотозвенник, была просьба о помощи, отправленная Иттаном. И никаких подробностей, кому и какая именно помощь понадобилась. А потом в исполнении озлобленной женщины прозвучал приказ об аресте. Конечно, судя по ярости бритоголовой Андары, на другом краю Дарствия должно было случиться нечто из ряда вон выходящее, но чтобы настолько…

Зато теперь понятно, о чем просил охотник. Только все это очень плохо.

Неужели он не смог справиться сам? Верится с трудом. Как бы ни поступил Смотритель, чем бы ни было продиктовано его странное решение, против Иттана ему было не выстоять. Ни при каких условиях. И тем более если уж принятие демона было осознанным…

Их обоих ждала только скорая смерть.

– Вижу, известие вас расстроило? Не волнуйтесь, все уже кончено. По крайней мере, в отношении ваших посланников.

Конечно, кончено. Один попросту мертв, а второй…

Неужели с ним тоже что-то случилось?!

– По свидетельству Андары Присс со-Логарен разделение человека и демона прошло успешно. Правда, не совсем так, как предполагала сия достойная женщина. Вернее, совсем не так. Вам что-нибудь известно об исследованиях Цепи одушевления по вопросу управления демонами?

Керр кивнул, проглатывая очередной десяток заковыристых ругательств.

– И что вы о них думаете?

Вопрос снова был задан тоном, выражающим неподдельную заинтересованность, как будто юноша собирался принять какое-то важное решение, а потому нуждался в большом количестве мнений. Причем очень разных.

– Они могут помочь в войне с демонами, – выдавил золотозвенник сквозь зубы.

– Слишком осторожное заявление. Вас чем-то беспокоят эти новинки?

– Да.

Подтвердив вслух выстраданное предположение, Керр умолк. Впрочем, ненадолго. Всего лишь до следующего, еще более заинтересованного:

– Итак?

Пожалуй, его впервые так подробно расспрашивали о вещах, не допущенных к повсеместному упоминанию. Конечно, в мимолетных беседах то одно, то другое Звено невзначай намекало о далеко продвинувшихся исследованиях синих мантий, словно ожидая реакции, но Керр не торопился показывать свое истинное отношение к деяниям Андары. Даже сейчас. Даже если бы ему пообещали, что следующий ответ решит, жить золотозвеннику или умереть.

Даже выстраданный и ненавистный ответ:

– То, что создает Цепь одушевления, сравняет наши силы.

Человек, присевший на подлокотник кресла, правильно понял настроение собеседника, потому что спросил теперь уже напрямую:

– Что же в этом плохого?

– Оно сотрет грань между человеком и демоном. – Золотозвенник никогда не говорил о своих опасениях при свидетелях и не доверял бумаге, поэтому произнесенные слова даже ему самому вдруг показались нелепыми, но он все равно упрямо повторил: – Сотрет грань.

Юноша потер согнутым указательным пальцем щеку:

– А может быть, таков и должен быть конец пути? Слияние, полное и безоговорочное. Люди, наделенные почти божественной силой… Разве не замечательное будущее?

Он размышлял отстраненно, уже почти безо всякого интереса, скорее обреченно, будто перекресток сотни дорог превратился в тупик, по которому можно пройти еще несколько шагов, но потом только и останется, что разбить голову о стену. А еще он делал дурные выводы, возможно, именно потому, что многого не знал, и Керр многозначительно напомнил:

– Демонов не хватит на всех.

– А если хватит? – задумчиво предположил юноша. – Представьте, что их окажется ровно столько же, сколько людей. И каждый получит по своему собственному послушному исполнителю желаний. Чем не счастье?

О такой возможности Керр никогда не думал. По одной простой причине, понятной любому человеку, но именно поэтому часто остающейся в тени высокоумных рассуждений.

– А что потом? Будут рождаться новые люди. Непременно будут. Как поступать им?

– Ждать своей очереди.

– Терпение присуще не всем из нас. Вряд ли сын согласится подождать, пока отец умрет своей смертью и передаст фамильного демона по наследству. Так ведь и вся жизнь может пройти… Мимо.

Юноша прищурился, но его глаза каким-то необъяснимым образом все равно продолжали сверкать, пожалуй, даже ярче, чем прежде, когда в них отражались огоньки свечей.

– А вы терпеливы?

– Не знаю, – честно ответил золотозвенник. – Мне еще не предоставляли такого выбора. Предоставят – пойму.

– Что поймете?

– Какой я на самом деле.

– А есть варианты? – В голосе собеседника снова прорезался интерес.

– Надеюсь однажды оказаться человеком. Когда это понадобится.

– Человек… – Юноша встал и почему-то повернулся к Керру спиной, но и не подумал закончить беседу. – Что вы слышите в этом слове?

– Ничего особенного.

– Но оно чем-то важно для вас?

Никакого обвинения. Никакого наказания. Уже довольно долгое время было понятно, что наступивший день вовсе не Судный, только золотозвенник отчетливо чувствовал: настоящей казнью станет именно прекращение этого мучительного разговора. Совсем скоро. И если он не успеет услышать…

Нет, он должен успеть совсем другое. Успеть сказать.

– Каждый, кто живет в этом мире, – человек. У демонов тоже есть свой мир. По крайней мере, должен быть, иначе бы они никогда не помогали бы друг другу. И не воевали бы между собой. Но их мир не здесь. Он где-то… в другом месте. Там, куда нет хода людям. А если мы вынуждены жить только здесь и сейчас, значит…

– Значит?

Он все еще не оборачивался, но узкая спина, казалось, натянулась струной в ожидании ответа.

– Значит, последнее слово в любом споре остается за человеком. И только за ним.

– Кажется, это называется верой? – предположил юноша с непонятной нерешительностью в голосе.