Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина Страница 4

— Кто?

— А вы нам расскажите, кто приходил… когда приходил… чего предлагал…

— Ничего и никогда, — Герберт ответил сие решительно.

— Совсем ничего?

— И совсем никогда, — он едва не поставил уродливое чернильное пятно. Благо, работа в похоронном бюро требовала немалой сдержанности, вот и пригодилось.

— Какая печаль, — Себастьян ему не поверил. И поставив на конторку монету ребром, подтолкнул ее к Герберту. Толстый злотень, нарядный и новый, сияющий, покатился, крутанулся и…

…исчез в Себастьяновой ладони.

— Все ж подумайте, — взгляд гостя сделался печален. — Хорошенько подумайте…

— О чем?

— Обо всем… о жизни вот… мы передумаем… уйдем… вы ведь не единственная похоронная контора в городе…

— Уходите, — Герберт решительно отер тряпицей перо. — Уходите и…

— И вызвать вас на допрос? — девица вытащила бляху. — Возможно, в Особый отдел…

Она говорила тихо, но…

…матушка взирала на Герберта с печалью: сколько раз говорила она ему, не связываться с личностями подозрительного свойства. И вот, пожалуйста… сам не связался, так они заявились… и как ему быть?

— Я ни в чем не виноват! — он поднял договор без особой надежды, что этот листок бумаги защитит его.

— Верю, — девица криво усмехнулась, аккурат как его первая жена перед тем, как заявить, что она-де на развод подает. — И думаю, в Особом отделе вам тоже поверят… вы ведь на хорошем счету… честный торговец, но… в нынешней ситуации недостаточно быть просто честным… вы ведь не хотите, чтобы вашу лицензию на торговлю с королевством просто-напросто отозвали…

Герберт замотал головой.

Не хотел.

Если эту лицензию отзовут, то… то ему только и останется — пыльная контора, искусственные лилии и надежда, что когда-нибудь где-нибудь вспыхнет эпидемия, которая и спасет его от разорения.

— Чего вы хотите? — устало спросил Герберт, уже смирившись с тем, что неудачно начавшийся день столь же неудачно и завершится.

— Правду, друг мой, — Себастьян ткнул в договор. — Ну и гробы…

— Князь, вы…

— Да, дорогая Катарина, я все еще намерен прикупить гробов…

— Для друзей, да, — хмыкнула Катарина.

— И для родственников… полагаю, жена моего брата оценит, она на редкость деловая женщина, а ваши гробы давно уж снискали себе славу… но вы не отвлекайтесь, господин Понятковский… так кто и когда вам предлагал… сомнительное предприятие?

И Понятковский вздохнул.

В конце концов столько времени прошло. И сомнительно, чтобы тот человек еще был в городе… и вообще, он честный гражданин…

— Пять лет тому… да, — лысоватый господин в строгом костюме, который сидел почти хорошо, раскрыл вечный календарь. Слегка нахмурился. Ущипнул себя за густую бровь и кивнул, соглашаясь с какими-то своими мыслями. — Мне два дня как лицензию выдали. Долго рассматривали. Признаться, и не надеялся…

Он почесал вторую бровь.

И обе эти брови, густые, сросшиеся над переносицей, растрепались, отчего в благообразном облике господина, в целом соответствовавшем месту его службы, появилась некая несуразно диковатая нота.

— Пришел утром. Вот как вы, — это прозвучало почти обвинением. — Запер дверь. Сказал, что у него ко мне предложение, что…

Он дернул узел шейного платка.

— Поймите, я не желал связываться ни с чем… подобным. Я понимаю, что многие промышляют… я… — он запнулся и с какой-то излишней явно поспешностью добавил.

— Мы вас не обвиняем, — Себастьян толкнул злотень, который покатился по конторке, чтобы попасть в дрожащие, но цепкие пальцы Понятковского. — Мы ни в чем вас не обвиняем. И даже не будем привлекать как свидетеля…

Катарина нахмурилась. Похоже, идея не привлекать Понятковского не нашла отклика в ее очерствевшем сердце. А зря. Свидетель из него аховый, видно, что боязлив до невозможности и ныне им один страх движет, а попроси под протокол свой рассказец записать, и мигом иной проявится.

Понятковский испустил тяжкий вздох и, спрятав монетку в нагрудном кармане, погладил его.

— Он говорил… говорил, что бояться не стоит, что у него есть знакомые… и грузы будут идти… туда и обратно… мне всего-то надо будет документы оформлять.

— Что за грузы? — уточнила Катарина.

Ишь, подобралась.

А главное, что с утра какая-то не такая, как намедни. Злая? Раздраженная? И еще, пожалуй, растерянная, пусть и всячески пытается это скрыть. Интересно…

Себастьян исподволь разглядывал напарницу, находя новые и новые признаки ее недовольства.

Уголки губ опущены. И левый нервно подрагивает, будто Катарина изо всех сил сдерживает истерический смех. Под глазами тени. Волосы… волосы зачесаны гладко. Слишком уж гладко. А вот воротничок платья измят.

И пальцы то и дело касаются этого несчастного воротничка.

Щиплют.

Крутят.

Любопытно… что вчера случилось? Спросить напрямую? Не расскажет… и личное это? Или же дела касается?

— Да разве ж мне сказал он? Нет… я сразу заявил, что не стану связываться… ни за какие деньги не стану. Голова дороже, — немного нервозно произнес Понятковский. — Я думал… боялся… что он станет уговаривать… угрожать… а он… он лишь визитную карточку оставил…

— Какую?

Себастьян подобрался.

— Не свою… купца познаньского, который… сказал, что мы с ним найдем общий язык… и что я могу лично убедиться, что… — Понятковский рванул узел. — Я эту карточку сжег.

— Плохо, — сказала Катарина.

И Себастьян был с нею согласен.

— Очень плохо…

— Но… — Понятковский облизнул губы. — Я запомнил фамилию и… и мне случалось встречать этого человека… он… он пытался пристроить свой товар сюда. Явился неделей после…

Интересно.

Совсем интересно.

— И что за товар? — Себастьян уже знал ответ. Более того, пожалуй, он мог бы и имя назвать, не сразу, но… не так уж много купцов торгует с Хольмом. А грузы оформлялись официально, и потому достаточно лишь поднять бумаги.

— Так… — Понятковский поправил очочки и, послюнявив палец, провел по бровям, возвращая им прежнюю ухоженность. — Гробы же… но качества преотвратного. Хотя… все равно их берут.

Это он произнес с немалым неодобрением.

— Думают, что если из Познаньска, то лучше наших. А наши гробы, чтоб вы знали, самые лучшие во всем Хольме…