Ключи от цивилизации - Райдо Витич Страница 39

— Все равно здесь не выжить. Бред искать кости или трупы.

— Рот закрой и мысли свои умные при себе оставь! — процедил Пеши. — Пока мы их не нашли, они живы, понял?!

Аким отвернулся, не видя смысла спорить.

— Доставайте зонд, — приказал Федорович.

Тубус с зондом был воткнут в расщелину меж камней, крышка отвернута, нажат пуск. Через полминуты в небо взметнулся факел и распался, трассирующими линиями уходя в стороны, завис в воздухе, напоминая огромный остов зонта.

Бойцы зашатались по периметру вызывая пропавших и вскоре услышали тихое, но явное в эфире:

— База, база! Вас вызывает двойка. База, двойка на связи. База!

— Кто на связи? Кто на связи, двойка? — тут же забубнил капитан. В эфире наступила тишина, а потом грянуло бодрое, обрадованное:

— База, я два дробь три! Как на счет «зеленки» база?!!

— Зеленые тебя и слушают. Где ты находишься?

— Пещеры в десятом квадрате. Ребята, это вы? А где база?

— Дома. Не отвлекайся, координаты точнее.

— Северное направление, квадрат десять. Здесь пещеры, я в одной засел.

— Кто с тобой?

— Я один. Мы только вышли, напоролись на танистроферуса, потом на нотозавра. Пока отбивались, четверка и пятерка ушли брать пробы. Связь нулевая, докричаться до них не смогли. Пошли искать и нас атаковали прокомсогнаты, а затем халтикозавры. Здесь все кишит рептилиями!

— Как ты на севере оказался?

— Нас в разные стороны разметало. У меня из всех приборов: часы и наушник. Из оружия — один пистолет. Я искал своих, но напоролся на платеозавра…

— Понятно, все ящеры сползлись к вам. Почему бежал? Как вас могли «разметать»?

— Халтикозавры шли стадом, стадом и ринулись на нас. Их было девять особей.

— Где это случилось? Мы не нашли трупов рептилий.

— Вы где?

— Шестой квадрат.

— Это далеко от меня и от места происшествия.

Не так уж далеко, — подкинул в ладони наушники капитан: скорей всего это те, кто ушел брать пробы.

— Ты цел?

— Да.

— Мы в шестом квадрате, горный хребет. Добраться сможешь или за тобой послать?

— Я постараюсь. Но скоро будет темно, это опасное время суток — хищники бродят и холод дикий.

— Предлагаешь заночевать у тебя? Я не против, но как-нибудь потом. У тебя зонд есть?

— Израсходовал.

— Понятно. Тогда делаем так: ты остаешься на месте и ждешь нас. Мы поищем твоих товарищей и придем к тебе. Насколько высокие горы?

— Я не поднимался, но вершины довольно приметные.

— Хорошо.

И отключил связь, оглядел ребят:

— Обувь перевели на воздушки. Рассредоточились и прочесали периметр. Все слышали, кто здесь бродит? Смотрим в оба, наушники не теряем. Встречаемся здесь же через час. Разошлись.

Бойцы веером разошлись в разные стороны от пеленга зонда.

Вечерело. Холод уже ощутимо касался лица, а мрак отвратимо пробирался в лесную чащу.

Заросли древовидного папоротника, плаун, хвощ и цикадовые особо ирреально смотрелись на закате. Солнце катилось за горизонт, уступая место красно-лиловому закатному зареву и серо-синей пастели небес.

Огромные деревья с вздыбленными корнями, под которыми что-то копошиться, шорох сухих опавших листьев, игольчатые лапы хвощей, качающиеся в такт движения какого-то насекомого, но ни единого признака человека или крупного животного.

Время убегало безвозвратно: минута, час, день, и можно было попасть в карбон или меловой период, но невозможно было вернуться в то место и тот момент, когда трассеры появились здесь, нельзя было дважды войти в воды времени ни им, ни патрулю.

Лес хранил свои тайны, как и временное пространство, окутывая дымкой темноты, как время туманом забвения, где только силуэты наиболее выдающихся деревьев впереди еще угадываются, а что за ними, далеко за горизонтом, уже увидеть из этой точки не дано, как не дано ни одному человеку в одной жизни испытать дважды рождение и смерть, прочувствовать одну эмоцию с точностью до оттенка второй раз, встретить рассвет на одном месте и точно такой же, как первый, и в точно таком же моральном, физическом и энергетическом состоянии, и получить точно такие же ощущения. Скорость течения временной реки много сильней, чем думает человек. Он как камень кидает себя с одного берега на другой, но не может понять, что та вода уже ушла и ее не нагнать. Время не река, его не обуздать. Можно построить мост и перебраться на тот берег, но это не значит, что человек стал сильнее и выше стихии, что покорил ее.

Уже в темноте патруль собрался у зонда и молча осел на насыпь, обозревая непокорное пространство, глухое, дремучее, наплевавшее на все достижения человеческой мысли. Новостей не было, признаков потерявшихся трассеров и связи с базой тоже, и настроение было отвратительным.

Природа смеялась над прогрессом и человеческим разумом, намекая, что как бы далеко он не зашел, он все равно дитя по сравнению с ней. Если подумать, становится ясно, что человек открыл новое лишь для себя, а природе это открытие давно известно, не только в постулате, но и в действии. География же, если разобраться, всего лишь история пространства, а сама история, всего лишь география времени. И хоть перескакивай временные барьеры, хоть преодолевай огромные расстояния, перелетая с места на место — суть остается одна и незыблема: "не откладывай на завтра, что можно сделать сегодня", потому что «сегодня» не вернешь, а «завтра» и ты и мир вокруг тебя будет другим, и сюда, этот момент, в этот миг ты уже никогда не вернешься.

— Она пропали всего сутки назад, — тихо сказал капитан. — Всего двадцать четыре часа назад.

— Целых двадцать четыре часа, — поправила Стася.

За это время во всей спирали вселенских миров умерло и родилось миллиард существ и идей, погибли и возродились цивилизации.

Сутки. Кажется безумно мало, всего песчинка в пустыне времени и пространства, но все же безумно много в маленьком бархане человеческой жизни. Сколько за это время может успеть человек и сколько не успевает или забывает, или не желает совершить?

24 часа, 1 440 минут, 86 400 секунд — уникальное богатство, сокровище, не имеющее аналогов. Но на что оно потрачено?

Человек как мот, избалованный сынок богатейшего родителя, получивший баснословное наследство от отца, не считая, тратит его, потому что не зарабатывал, не знает его истинную цену. По началу все прекрасно, идет своим чередом без забот и хлопот, без мысли что беззаботность тоже имеет свою цену, но вот бездумному моту намекают на оплату счетов, и он оплачивает из раз, два, десять, но опять же не задумывается, что скоро платить будет нечем. И этот момент наступает. Как бы он не был легкомысленен, ему придется осознать, что все имеет свою цену, свое начало и конец. Приходит время, когда казалось, безграничное богатство, иссякает. В запасе не остается и гранулы — минуты. В этот, последний миг, глупец спешит успеть то, что не успел и даже не думал совершить за весь отмерянные ему срок.