Дочь двух миров. Испытание - Вера Чиркова Страница 39

– Если хочешь, создам еще еды. Лишь бы тебе не стало плохо. После голодовки вредно сразу сильно наедаться.

– У меня есть способности целителя, – как-то криво улыбнулся Монте-Кристо, – и переесть не страшно. А мясо нужно.

– Тогда ешь, – создавая хлеб и тарелки с икрой и ветчиной, согласилась я.

– Сначала погуляю, – направился он к двери, и я снова пожала плечами.

Да сколько угодно. Пока Котя не завалил глиной, все будет работать. Вот только эта глина очень сильно задерживает его продвижение: пока он выкопает отрезок хода, пока ее вытолкает, а потом вернется… как жаль, что нельзя запустить какой-нибудь транспортер, я видела такие в каком-то кино про шахтеров.

– Теперь я верю, что ты из другого мира, – вернувшись, снова сел к столу узник. – Ни одна из женщин нашего мира не сумела бы сыграть такое поведение.

– Чем тебе не нравится мое поведение? – возмутилась я, и он внезапно развеселился.

Правда, смеялся как-то грустно и почти сразу стал серьезным.

– Дело не в этом. А в том, верю тебе или нет.

– Монте-Кристо! – оскорбленно уставилась на него, не донеся до рта ложку с икрой. – Я понимаю, что тебя тут целенаправленно сводили с ума, но, судя по всему, старались они зря. Ты можешь рассуждать вполне логично.

– Да я уже рассудил, – снова коротко хихикнул он. – Не беспокойся, больше тебя проверять не стану. Только скажи, почему ты меня так зовешь?

– Был в том мире знаменитый узник, – буркнула я. – Много лет сидел в подземном каземате. Подожди!..

Мне вдруг пришла в голову замечательная идея, как ускорить наше продвижение вперед. Полсотни муравьев ростом с ворону выползли из первого прокопанного Котей тоннеля и ринулись в новый ход, как грачи на пашню. А через несколько секунд уже побежали обратно, таща на спине плотные комки глины. Это крот, получивший новый приказ, уплотнял выкопанный грунт задними лапами и отшвыривал от себя, безостановочно вгрызаясь в глину.

– Наверное, в том мире ты была сильным магом, – задумчиво рассматривая шустрых мурашей-гигантов, пробормотал Монте-Кристо, нагло сменив тему о своем имени.

– Промахнулся, – весело фыркнула в ответ. – Никогда я не была магом, кроме вирта.

– Не понимаю, – подумав, признался он, не замечая, что уже скребет ложкой по дну миски.

– Нету там магии, – пояснила я и печально вздохнула, вспомнив деда. – Почти. Очень редко встречаются совсем чахлые источники, да на глубине по разломам коры в геомагнитной сети чувствуется слабое излучение. Но добыть его трудно.

– Сколько тебе лет? – вдруг заинтересовался сотрапезник.

– В том мире было примерно двадцать три, а в этом, как мне сказали, всего двадцать, годы здесь длиннее. Да и сутки тоже.

– И зачем ты сюда пришла?

– Странный ты человек, Монте-Кристо, – возмутилась я. – Не кормил, не поил, баньку не топил, постель не стелил, а вопросы задаешь.

– Э… – завис он на целую минуту. – Но ты же понимаешь, что у меня сейчас энергии не хватит создать еду? И я вообще не созидатель. У меня способности в магии целительства, иллюзии и немного эмпатии. Иначе я не собирал бы капли воды…

Он резко смолк и отвернулся.

– Извини, – тотчас раскаялась я, – это шутка такая. Вернее, сказка, у нас ее даже дети знают. Все время забываю, что у нас с вами не совпадает информационный запас, да и мировоззрение тоже не всегда, не говоря уже об общих темах для юмора.

– Как я понимаю, – подумав, сказал он, – ты обиделась, что я не сказал своего имени. Но мне просто не хотелось, чтобы ты судила меня по нему, за последние три года я сумел выпачкать его так, что родной отец проклял и ушел из дома.

Некоторое время я молчала, взвешивая эти слова и пытаясь поставить себя на его место, потом сообразила, чего он ждет, и вздохнула, не зная, как объяснить свою смутную догадку.

– Монте-Кристо, – наконец решилась я на откровенность, – я в этом мире всего шестой день. И уже успела совершить столько ошибок, что мой дед не найдет приличных слов, когда об этом узнает. У вас тут на первый взгляд все просто и мило, а начнешь вникать – такой же беспредел, как у нас. Но я пока слышала нелестные отзывы лишь про одного человека, его имя Клаурт.

– Нет, – твердо ответил узник в ответ на мой испытующий взгляд, – слава светлым силам, я не Клаурт. Меня зовут Данерс Эсхонс Дерлит. И последнее имя лучше вслух не произносить, меня ненавидят все маги, которые знают или догадываются, каким чудовищем я был еще… а какой сейчас наверху период?

– Извини, Данерс, но разобраться в этом я пока не успела. Явно начало лета, наш повар приносил с рынка молодые овощи, а в садике начинали спеть первые яблоки.

– Значит, – помрачнел он, – я тут уже три периода. Наш год делится на восемь периодов, и каждый – еще на две доли. Когда я отказался выполнить приказ Клаурта, еще бушевали зимние ливни первой доли восьмого. А сейчас, судя по яблокам, уже первая – третьего периода.

– И они не пытались тебя уговорить или заставить?

– Команда защиты населения от магических преступлений за три года, пока я был главным инквизитором, – нехотя буркнул Данерс, – ни разу не применяла откровенное принуждение. Мы могли очаровать, подкупить или припугнуть, намекнуть на неприятности, создать видимость или даже иллюзию наказания, не больше. Но и этого многим хватало, чтобы согнуться и сдаться. А когда один из магов не сдался, Клаурт велел мне привезти на остров его дочь… и определить в дом развлечений. Вот тогда я и сам превратился для них в бунтаря, смутьяна и саботажника. И на мне отыгрались все, кому я где-то помешал. Только не думай, я не жалуюсь. Когда оказался на этой решетке и сполна прочувствовал все унижение и бессилие узника, у которого нет даже надежды на справедливый суд, то первым делом во всем обвинил себя. Я был ничем не лучше их, а в том, что не позволял никому переступать неочерченных границ, заслуга отца, воспитавшего во мне неприятие насилия. Зато в том, что оно бывает разным, не сумел разобраться я сам. Может, все-таки пойдешь одна?..

– Данерс, – вскипело во мне возмущение, – ты за кого меня принимаешь?! Это только подростки да замшелые эгоисты рассуждают с позиции юношеского максимализма. По их мнению, все люди могут быть в душе либо совсем белыми, либо черными. А я придерживаюсь мнения Шрека, что мы как лук – многослойные. И кроме того, имеем тенденцию меняться в лучшую или худшую сторону, в зависимости от обстоятельств и условий социума.

– Спасибо, – снова засмеялся бывший инквизитор, – ты объяснила очень хорошо. Я, конечно, не знаю, кто такой Шрек, но хотел бы с ним познакомиться.

– Он огр, и он из мультика… – смутилась я, даже не заметив, что говорю на русском языке.

– А ты так и не сказала, зачем сюда пришла, – сделав вид, будто ничего не заметил, осторожно напомнил Данерс.

Рассказывать свою историю пока не хотелось, но коротко ответить все же пришлось: