Степные волки - Василий Сахаров Страница 39

Пока Лука разговаривал с продавцами, я заворожено застыл на месте и с интересом рассматривал всё, что здесь имелось. Увидев мой восторг, один из продавцов подхватил меня под руку и повёл вдоль прилавков.

– Молодой господин желает что-то особенное и неповторимое? – Голос продавца просто излучал какое-то счастье от встречи со мной.

– Нет, мне только посмотреть, – ответил я, не отводя глаз от начищенного сверкающего рыцарского доспеха.

– Ничего. – Продавец разливался соловьём. – Не в этот раз что-то выберете, так в следующий. Вот смотрите, здесь у нас доспехи: кирасы, кольчуги, бригантины, что только ваша душа пожелает. Чуть дальше – рыцарские доспехи, но они у нас товар случайный, сразу говорю. Левее можете видеть шлемы. Есть открытые, гребенчатые, рогатые, круглые, продолговатые, ассортимент очень велик.

– А мечи можно посмотреть?

– Конечно, молодой господин, желание клиента для нас закон, пойдёмте. – Продавец сопроводил меня в соседний зал.

– Красота… – выдохнул я.

– Да, это так, – с гордостью провозгласил торгаш. – Есть всё: мечи, сабли, палаши, рапиры, катцбальгеры и абордажные рубилы. Не хотите выбрать?

– Скажите, – меня словно толкнуло что-то, – а из оружия дромов у вас есть что-нибудь?

Продавец задумался, как-то забавно притопнул ногой по деревянному полу, словно козлик молодой, и ответил:

– Раньше мы делали оружие для дромских летучих сотен, шашки. Вот только на наших складах сейчас нет ничего. Но это не проблема. Если вас интересует что-то конкретное, всегда можно сделать заказ нашим кузнецам. Неделя, максимум две – и вы получите сработанный только под вас клинок. Например, шашку.

– Ещё бы знать, как она выглядит, эта самая шашка.

– О-о, не извольте беспокоиться, я вам сейчас всё продемонстрирую, у нас самый лучший каталог с картинками во всём квартале оружейников, – заегозил продавец.

– Пламен… – В комнате появился сержант Лука. – Пошли доспех примерять.

Пожав плечами, я направился за сержантом, опечаленный же оружейник, не сумевший всучить мне хоть что-то, остался на месте. А когда я увидел, что же такое тренировочный доспех, сначала не понял, что это такое. На прилавке стоял болван человека, на которого были надеты две широкие металлические пластины, явно тяжёлые, а рядом лежал свёрток войлока.

– Лука, это что такое?

– Тренировочный доспех, гомогенный.

– Какой? Гомогенный? А что это значит?

– Гомогенный – значит, что он состоит из малого количества частей, и все они однородны и цельны. Давай примерим.

Сержант раскатал толстый войлок, и оказалось, что это что-то вроде поддёвки под доспех, напоминает фуфайку крестьян из Норгенгорда, дополнительно подбитую изнутри шкурой. Я надел это одеяние на себя, ничего так, удобно и мягко. Потом сержант снял с болвана доспех и через голову напялил на меня. Вот тут я и просел, ибо эта железная скорлупа весила не меньше двадцати пяти килограммов.

«Ого! Как же это на себе таскать весь день? Тяжко будет».

Лука понял, о чём я подумал, и пробурчал:

– Нормально будет. Или сдохнете, или окрепнете. Всегда так было и будет.

Спорить я не стал, и, сторговавшись на четырнадцать комплектов тренировочных доспехов с доставкой к границам Старой гавани, мы направились в другой магазин, где, как утверждал Лука, самые лучшие учебные мечи. Хм! Когда мы зашли в лавку, то я был в недоумении. Как могут быть учебные мечи лучше или хуже? Ведь по сути это обычные палки, несколько более тяжёлые, чем настоящее оружие. И таких мечей было закуплено с запасом, двадцать штук, после чего мы вернулись в наш район.

Так прошёл день – в суете, беготне и подготовке к нашим будущим тренировкам. Кривого Руга на месте не было, отбыл по своим делам, и, когда я подошёл к Дори Крабу с вопросом, куда определить на постой наших наставников, он выделил три отдельные комнаты на втором этаже. Кстати, и нам троим одну большую на всех. Вот и думай, то ли мы под охраной, то ли под надзором.

Ночью, перед тем как заснуть, мы сделали то, что не успевали сделать раньше. Разобрали вещи, добытые в доме незабвенной мадам Эры. Три больших узла, и в каждом богатство для любого босяка. Одного только золота в разных монетах сотни на две в фергонских империалах. А ведь имелись ещё и драгоценности, в которых мы ничегошеньки не понимали. Потом, это всё потом. Потому что в первую очередь нас интересовал вопрос с нашими родителями. Кто они, давшие нам жизнь и погибшие ради нас?

Большой свёрток с документами развернули, словно великую ценность, бережно и осторожно. Бумаги были скатаны в рулон и пронумерованы от цифры один до цифры девятьсот семьдесят четыре. И на каждом листе сопроводительная записка на одного ребёнка, которого после падения Ориссы привезли в Штангорд.

При свете свечи мы перебирали одну бумагу за другой. Кто такой Камень сын Зорко? Не помню такого, хотя вот, пометка рукой мадам Эры, что мальчишка не пережил первых холодов. Понятно, и не могли мы его знать. Имена, имена, огромный пласт тех, кто уже умер. Кого-то мы помнили отчётливо, кого-то смутно, а некоторые так и не отложились в памяти, как Камень.

– Вот, нашёл. – Дрожащими руками Звенислав выхватил лист под номером пятьсот один.

– Читай, – произнёс Курбат. – Наши позже посмотрим.

– Сопроводительная записка, – зашевелил губами Звенислав, – на Звенислава сына Прозора. Мальчик. Возраст пять лет. Отец – Прозор сын Мстивоя, клан Иби. Рядом пометка: иби – ирбис. Мать – Русна, дочь Бравлина и Родославы, клан Бури. Рядом пометка: бури – волк. Особая примета – на правом плече татуировка – снежный барс в обрамлении травяного узора.

– Всё? – спросил я Звенислава, когда он замолчал.

– Да. – Мой дружок сидел, прижав к груди колени и носом уткнувшись в них.

Потом нашли записку на Курбата, но читать вслух уже не стали, так же как и мою. Хотя позже я просмотрел, что написано у горбуна, а он взглянул на мою. Стандартная отписка на каждого ребёнка, но и она о многом нам рассказала. Например, что Курбат сын Буривоя и Дары из клана Арслана, то есть Льва. А обо мне было написано, что Пламен – сын Огнеяра и Мары из клана Бури, то есть Волка, по двум ветвям, и непонятная приписка, сделанная ещё до мадам Эры – шад-ядачи, присмотреть особо.

Да уж, по душе эта коротенькая, ничего для наших воспитателей не значившая записка ударила сильно. Всё внутри сжалось от непомерной тоски, хотелось рвануться куда-то вдаль и сделать что-то. А потом, как нам показалось, нашу комнату наполнил тёплый воздух, нагретый солнечными лучами и напоённый одуряющими ароматами степных трав. Мы никогда не знали, что такое степь, да и за город выбирались всего пару раз. Однако Курбат расширил ноздри и, втягивая в себя запах нашей далёкой забытой родины, прошептал:

– Чуете, запах полыни, чуть горчит?

Действительно, такой запах присутствовал, и, вслушиваясь в себя, я узнавал ароматы других трав, о которых никогда ранее не слышал. Позже запах рассеялся, а мы, ещё какое-то время постояв без движения, легли спать. Завтра утром должна была открыться новая страница нашей жизни.